Сны хрустальных китов - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Нартова cтр.№ 29

Вайлех дал растерянному отцу обогреться у огня, сунул ему в руки кружку с тёплым отваром из ягод и трав, и лишь когда настырный гость перестал трястись заячьим хвостом, продолжил разговор».

— Ох, любят же эти писатели всякие предзнаменования! — захохотал доктор. — Воронье карканье, молнии, волчий вой и тому подобная дребедень. Вот не в одной книге нет такого, чтобы смертельная битва проходила, скажем, посреди цветущего луга в разгар солнечного дня. Нет, герой обязательно должен скончаться в ливень, ночью… При чём, прежде чем умереть, он ещё пяток страниц будет «зажимать кровавую рану» и просить «схоронить его вместе с любимой».

— На то он и герой, — внося очередные правки, возразил господин Свойтер. — Читатель должен успеть прочувствовать всю трагичность момента, достать платочек и вытереть набежавшие слёзы. Успеть проститься с полюбившимся персонажем. Погода описывается не просто для того, чтобы заполнить пробелы между репликами. Она — часть повествования, скрытое послание от автора. Его предупреждение: «Вот здесь внимательнее, это важно для сюжета».

— Жизнь не даёт предупреждений, — делая большой глоток, булькнул доктор. — И в этом и состоит настоящая трагедия. Но продолжайте, мы снова отвлеклись.

— Хм, боюсь, сегодня мне никак не удастся дойти до конца. Тут ещё, — господин Свойтер послюнявил палец и стал по одной отсчитывать оставшиеся на проверку страницы, — половина повести. Что ж, слушайте дальше:

«За окном ночь сменилась хмурым утром. Дождь, хлеставший по крыше своей плетью, ускакал с тучами за горизонт, оставляя обнажённое небо плавиться под лучами Птичьего Глаза. Майетолль так и не прилегла, качая своего малыша. К полуночи тот успокоился, а потом, и вовсе, затих, хрипло дыша. Жар прошёл, но состояние ничуть не улучшилось. А когда женщина решила перепеленать ребёнка, то обнаружила первый гнойничок. Болезнь не отступила, а перешла в новую фазу.

Кляня богов и собственного мужа, который так не вовремя покинул дом, Майетолль металась между колыбелью и окошком. Но ни одного конного, ни одного пешего не показалось на дороге. Она и не заметила, как Тейлус верхом на Толокне подъехал к дому, и вздрогнула, когда супруг отворил дверь. Мокрый с головы до ног, едва дошёл он до лавки и кулём рухнул на неё, рыдая.

— Что стряслось? — вскричала Майетолль.

— Был я у ведуна. Долго грозил ему, умолял, пока тот не впустил в свой дом. А после взял старик с меня нерушимое обещание, что сделаю я всё в точности, как он скажет. Отчаянье моё было так велико, а надежда казалась такой близкой, что я по глупости немедленно дал ему своё слово. И услышал от него: «Вот тебе мой первый наказ. Как воротишься домой, возьми своего сына и отправляйся с ним на священную гору. Там, между вершиной и подножием есть большая пещера. Оставь дитя у входа и немедленно уходи. Не мешкай и не сомневайся. Лишь когда пещера скроется из вида, сможешь сделать привал. Зажги вот эту свечу и жди, пока она вся не расплавиться. Тогда-то и возвращайся. Будет твой сын исцелён, и ни одна хворь его больше не одолеет».

Обрадовался я, услыхав эти слова. До горы всего полдня хода, да полдня на подъём. Много раз бывал я в тех местах, знаю все тропы и пещеру ту видел неоднократно. Но едва я захлопал в ладоши, радуясь столь лёгкой задаче, как продолжил проклятый старик: «Вот тебе мой второй наказ. Так проживёте вы без тревог три года, а на четвёртый явится к вам богатый иноземец. Примите его со всеми почестями, ни в чём не отказывайте». Тут вздохнул я с облегчением. Это задание показалось ещё проще первого. Хотел уже попрощаться с ведуном, но тот и не думал заканчивать: «А вот тебе мой третий наказ, и раз ты пообещал, то выполнишь его беспрекословно. Когда иноземец засобирается в обратный путь, уговори его взять с собой твоего сына. Будет он отказываться, но ты настаивай».

— Да зачем же нам собственное дитяти отдавать чужому человеку?! — округлила глаза Майетолль. — Разве мы сами его не вырастим? Ишь, чего вздумал: уговаривать! Нет уж. Пускай дал ты слово, а Фабийолля никто никуда не заберёт. Слушай же теперь мой наказ, муженёк. Отдохни хорошенько, а завтра же отправляйся в горы, как было велено. А когда излечится наш мальчик, собери пяток мужиков покрепче и идите к дому Вайлеха. Возьмите с собой масла да смолы, и спалите к бесам его хату вместе с хозяином!

— Да ты видно умом тронулась! — испугался Тейлус. — Никогда не была ты жестокой, а сейчас замыслила такое страшное злодейство! Заживо человека да в его же доме сжечь!

— Чтобы этот старик не сказал, всё сбывается. Лучше, по-твоему, сына чужаку отдать? Э, нет… Должен ведун умереть и пророчество своё на тот свет забрать. Тогда никого уговаривать нам не придётся».

— Всё-таки страшнее зверя, чем баба, нет.

Доктор Кримс хотел пошутить, но его друг внезапно совершенно серьёзно согласился:

— Что правда, то правда. Женщины в своём коварстве намного превосходят нас — мужчин. Мы ненавидим открыто, лишь порой прикрываясь вежливостью, но на женщине всегда вуаль, всегда — непроницаемая тайна, скрывающая её истинные помыслы. Нам легче простить наших врагов, они же хранят обиды даже после того, как случилось примирение. А если дело касается ребёнка, тут любая мать превращается в настоящую медведицу. Вы ведь слышали о медведях? То были жуткие твари: огромные, с когтями по вершку ^[3] каждый. Они, наверняка могли одним ударом убить человека. И, к счастью, вымерли задолго до появления нашего вида.

— И что же? Неужто Тейлус послушал свою супругу? Я, честно говоря, надеюсь на его благоразумие, — доктор, подавшись вперёд, с жадностью стал расспрашивать друга. История, к которой он вначале отнёсся так легкомысленно, неожиданно захватила его, приняв неожиданный оборот. — Клянусь, пока вы не прочтёте эту повесть до конца, я с места не сдвинусь.

— Тогда вам придётся ещё чего-нибудь заказать. Тот молодой человек, — кивок в сторону подавальщика, — скоро прожжёт в спине одного из нас дырку своим взглядом. Так что, если вас не затруднит, возьмите и мне такое же пирожное, какое вы недавно с таким упоением прикончили.

Когда половина пирожного исчезла внутри редакторского чрева вместе с третью чашки кофе (он уже не мог сказать, какой по счёту), чтение было возобновлено. К тому времени густо-медовое небо вылиняло до холодной синевы на горизонте, по краю обрастая мелкой порослью звёзд. Стало заметно холоднее, но «Ленни» работал вплоть до одиннадцати вечера, так что друзьям было предложено переместиться с летней веранды в помещение кафе. Но доктор покачал головой:

— Благодарим за приглашение, но если вы не против, мы лучше останемся здесь. Свежий воздух особенно полезен для стариков.

— Тогда я принесу фонарь, — согласился всё тот же подавальщик. Сегодня он выступал в роли духа-хранителя для обоих приятелей, не иначе. — Читать в темноте вредно всем, не зависимо от возраста.

Фонарь был принесён, Глаз Птицы лениво дополз до колокольни ратуши и присел отдохнуть на её шпиле. У редактора затекли ноги, и он попросил дозволения немного пройтись. Прогулка, впрочем, не заняла и двух минут. Переполненный кофе и взбитыми сливками, господин Свойтер предпочёл не слишком отдаляться от столика. Ещё раз пересчитав страницы, и совершив в голове несколько простейших математических операций, он с чувством сделал несколько глубоких вздохов, икнул-рыгнул и погрузился в рукопись: