Палеонтология антрополога. Том 3. Кайнозой - читать онлайн книгу. Автор: Станислав Дробышевский cтр.№ 66

Практически не тревожили приматов куньи, хотя некоторые из них были по-своему великолепны. Чего стоят, например, гигантские росомахи Plesiogulo, гигантские барсуки Ferinestrix vorax и F. rapax, а также не менее гигантские выдры Enhydriodon dikikae. Череп последних достигал длины 25 см – как у малайского или очкового медведя. Самое же печальное, что эти мега-выдры жили в том же месте и в то же время, что и афарские австралопитеки – наши непосредственные предки. Вот и подходи после этого к прудику попить водички…

Среди енотоподобных зверей прогресс не особо заметен. Среди прочих видов малых панд Parailurus географически выделялся байкальский P. baikalicus, он же был и самым примитивным. Большая панда Ailuropoda microta из Китая уже относилась к современному роду.

Индарктосов сменили Agriotherium sivalense и A. intermedium – вполне узнаваемые мишки, разве что длинноногие. Будучи классическими эврибионтами – неспециализированными животными – они распространились от Южной Африки через Европу до Пакистана и Китая, а в Северной Америке – до Мексики. Такое универсальное расселение стало возможным, так как агриотерии были лесостепными всеядными животными, державшимися более открытых мест и лопавшими всё подряд – от падали до плодов. Между прочим, агриотерий был одним из самых широкораспространённых родов среди всех млекопитающих. С такими тварями нашим предкам конкурировать было просто невозможно; наше счастье, что в Африке они были не очень часты. Экологическая ниша большого одиночного фуражира, беспрестанно кочующего в поисках еды, подразумевает малочисленность, тогда как австралопитеки были социальными существами.

Из архаичных псовых до плиоцена не дотянул почти никто. Только большеголовые гиеноподобные псы Osteoborus в начале эпохи и их потомки Borophagus на всём протяжении плиоцена и первой половины плейстоцена ещё рыскали на своих коротких лапах по кустарникам Северной Америки в поисках костей, которые можно было разгрызть огромными зубами. Место древних монстров с тяжёлыми челюстями окончательно заняли волки, шакалы и лисы современного облика, например примитивнейшие Canis ferox, чуть более продвинутые «зайцееды» C. lepophagus и увеличенные C. edwardii – все легкосложенные, со сравнительно тонкими мордами. Скорость, ловкость, точность укуса и сообразительность победили первобытную мощь. Псовые распространились из Северной Америки и в Евразию, и в Африку, и в Южную Америку и почти везде оказались очень успешны. Только в Африке они как-то не очень задались: то ли долгий активный бег по открытой местности на экваторе приводит к перегреву, то ли конкуренция со стороны гиен оказалась слишком сильной, но размеры и разнообразие лис, шакалов и волков в Африке никогда не впечатляли.

Как вы там, потомки?

* * *

Едва ли не самое значительное событие плиоцена – «Великий обмен», свершившийся примерно три-четыре миллиона лет назад. Ещё до появления непрерывного моста суши некоторые звери успешно форсировали проливы в обоих направлениях, а между 3,1 и 2,8 млн л. н. Панама окончательно высохла, и оба материка – Северная и Южная Америка – наконец-то соединились!

Обмен был неравномерный.

С юга на север двинулись сумчатые: в Северную Америку опять пришли опоссумы, жившие тут когда-то, но вымершие уже давным-давно; впервые выбрались за пределы прародины броненосцы и гигантские броненосцы-глиптодоны, а наземные ленивцы – уже как минимум второй раз; неплохую конкуренцию северным грызунам составили кавиоморфные грызуны, а кошкам, медведям и собакам – фороракосы.

С севера на юг поток был куда большим: хомякообразные грызуны, непарнокопытные – лошади и тапиры, мозоленогие, парнокопытные – пекари и олени, хоботные – гомфотерии, хищные – куньи, псовые, медведи и кошки – вся эта шумная толпа заполонила леса и саванны Южной Америки, быстро осваиваясь и давая новые и новые варианты.

Северные звери в целом оказались круче, так как были закалены в жёстком отборе обилия конкурентов четырёх сообщавшихся материков: Африки, Европы, Азии и Северной Америки. Это привело к массовому вымиранию наземных крокодилов себекозухий, фороракосов, хищных сумчатых боргиенид и тилакосмилусов, южноамериканских копытных и гигантских грызунов.

Конечно, всё это происходило не вдруг, и многие реликты прошлого сохранялись весьма долго. Всю эпоху уже наравне с саблезубыми кошками и волками хищничали фороракосы Mesembriornis incertus и M. milneedwardsi с нестандартным длинным и низким клювом формой как у дронта. На юге Северной Америки – как минимум от Флориды до Техаса – освоились фороракосы Titanis walleri ростом 1,4–1,9 м (можно найти оценки и до 2,5 м, но они довольно произвольны). Они продержались от конца плиоцена до первой половины плейстоцена. Держали марку и летуны: североамериканские Aiolornis incredibilis (первоначально описанные как Teratornis incredibilis) имели размах крыльев до 5 м и весили до 23 кг.

Мелкие южноамериканские миоценовые сумчатые продолжали успешно конкурировать с плацентарными. В частности, несколько видов Argyrolagus palmeri и A. scagliai из ценолестов Paucituberculata прыгали на двух ногах, как тушканчики; их резцы и высококоронковые моляры приобрели способность к постоянному росту, как у грызунов, а длиннющие тонкие носы позволяли искать еду, компенсируя плохое зрение. Крупные же сумчатые – хищные боргиеноиды – полностью исчезли под натиском саблезубых кошек.

Неполнозубые из всех южноамериканских животных оказались самыми конкурентноспособными: броня, тяжёлые когти, а для многих и огромные размеры спасали в любой ситуации. С появлением новых хищников быстро выросли некоторые броненосцы: Macroeuphractus outesi имел череп длиной 28 см и длину тела почти 2 м! Судя по клыковидным щёчным зубам (иногда пишут о втором верхнем моляре, но у броненосцев трудно понять, где премоляры, где моляры), он и другие виды того же рода были активными хищниками – тем более ужасными, что бронированными. Получается, что и новопришедшим хищникам было кого опасаться; видимо, неспроста они отращивали свои огромные клыки.