Палеонтология антрополога. Том 3. Кайнозой - читать онлайн книгу. Автор: Станислав Дробышевский cтр.№ 64

Из рептилий можно отметить полуводного-полуназемного крокодила Paludirex vincenti (он же Pallimnarchos pollens) с короткой широкой мордой: этот довольно архаичный, зато пятиметровый и весом в тонну, гад был главным хищником Австралии своего времени.

Окончательно вымерли последние гигантские псевдозубатые птицы, последним был марокканский Pelagornis mauretanicus, дотянувший до границы плейстоцена; любопытно, кстати, что южнее Сахары эти птицы почему-то никогда не забирались. В компенсацию в конце эпохи в Венгрии появились самые первые куры Gallus beremendensis.

* * *

Однопроходные не стали разнообразнее, но утконос Obdurodon tharalkooschild вырос в полтора раза по сравнению с более древними видами, став самым большим представителем своего отряда. Впрочем, ничем иным он похвастать не мог.

Австралийские сумчатые эволюционировали своим чередом. Самые большие изменения случились под конец эпохи, когда материк покрылся степями. В них появились пока ещё редкостные вомбаты, десятки видов кенгуру и дюжина видов дипротодонтов. Вомбаты с самого начала стали очень большими, примером чему Ramsayia lemleyi. Кенгуру показательно перешли от низкокоронковости зубов к высококоронковости-гипсодонтии – Kurrabi, Protemnodon, Macropus и другие. Выделилась особая линия короткомордых кенгуру – Archaeosimos, Troposodon, Simosthenurus и Sthenurus, они стали быстро расти в размерах. По этому поводу на ногах боковые пальцы сильно редуцировались, так что опора в итоге осуществлялась лишь на один огромный палец с толстым когтем. Другие же кенгуру типа Dorcopsis wintercookorum остались листоядными и древесными.

Как вы там, потомки?

Некоторые дипротодонты быстро стали гигантами, например огромадная Euowenia grata, питавшаяся, судя по сильно стёртым резцам, какими-то корневищами, умудрялась отъесться на них до 750 кг. На лесистой Новой Гвинее дипротодонты были сильно меньше, а некоторые приобрели странные специализации. Так, крупнейший – 75–200 кг – новогвинейский дипротодонт Hulitherium tomasettii освоился в горных дождевых лесах и стал аналогом панды или очкового медведя; вероятно, он мог достаточно легко подниматься на две ноги. Возникли и стали разнообразными коалы – сначала примитивные Koobor notabilis и K. jimbarratti, а потом уже почти современные Phascolarctos yorkensis, Ph. maris и Ph. stirtoni. Бурно эволюционировали бандикуты, например Perameles allinghamensis, и кроличьи бандикуты, например Ischnodon australis. Бурно эволюционировали и поссумы, например Onirocuscus notialis, Trichosurus hamiltonensis, гигантские летучие кускусы Petauroides stirtoni и P. marshalli. Кольцехвостые кускусы Pseudokoala erlita и P. curramulkensis по строению зубов и размеру тела оказались чрезвычайно похожи на коал. Меж ветвей перепархивали сумчатые летяги Petaurus. Всех их ловили сумчатые хищники, в том числе несколько разноразмерных видов сумчатых львов Thylacoleo и уже вполне современные тасманийские волки-тилацины Thylacinus cynocephalus.

Привычны современному взгляду африканский гигантский панголин Smutsia gigantea, успешно доживший до современности, южноафриканский даман Procavia transvaalensis, тоже, конечно, гигантский, в полтора раза превосходивший самых больших современных даманов, восточноафриканский прыгунчик Rhynchocyon pliocaenicus.

В Евразии среди грызунов сложилась фауна полёвок – Promimomys, Mimomys, Dolomys и Ungaromys, предки леммингов Tobienia, пеструшки Borsodia, песчанки Meriones, землю рыли слепыши Nannospalax и цокоры Prosiphneus, уже прыгали тушканчики Allactaga и суетились мышеобразные Parapodemus, Micromys, Occitanomys, Anthracomys и Stephanomys, набивали защёчные мешки хомяки Cricetus и Cricetulus. В Северной Америке зародились первые копытные лемминги Hibbardomys. Получается, предки всех основных современных групп мелких грызунов к концу эпохи уже существовали. С одной стороны, это говорит о формировании современных ландшафтов и экосистем, с другой – сами грызуны своей безостановочной деятельностью создавали эти самые ландшафты. Полёвки грызли ростки и семена, потихоньку уничтожая леса и формируя луговые степи, которые в далёком будущем стали нашим домом и нашей столовой, так как именно в них развелась стадная копытная фауна – наша главная еда в плейстоцене. Из крупных грызунов в плиоцене уже строили плотины бобры Castor, а их родственники Trogontherium осваивали открытые пространства.

Оригинальнее были животные на островах. Снова заполнившееся водой Средиземное море изолировало на Балеарских островах кроликов и козлов. На Менорке в условиях отсутствия хищников кролики Nuralagus rex вымахали до полуметровой высоты и веса в среднем 12 кг, а самые выдающиеся экземпляры – до 23 кг. Нуралагусы были очень расслабленными существами: их хоаны были малы, рёбра имели очень небольшие суставные поверхности, кисти и стопы были очень короткими, а спина – негнущейся, поскольку активно бегать и глубоко дышать не требовалось. Относительно размеров тела уменьшились глаза, уши и мозг, который и был-то не очень, а стал совсем низким и плоским. Зубы нуралагусов чрезвычайно изменчивы, так как стабилизирующий отбор в райских условиях отсутствия конкуренции и врагов практически не работал.

На соседнем острове Мальорка обосновались козлы Myotragus, давшие цепочку последовательных плиоценовых видов M. palomboi – M. pepgonellae – M. antiquus, а после плейстоценовых M. kopperi – M. batei – M. balearicus. Миотрагусы были очень странными козлами: коротконогими, бинокулярными (хищники отсутствовали, оглядываться было не надо, а хорошо прыгать по скалам – важно), с постоянно растущими нижними резцами, да к тому же почти холоднокровными, судя по прерывистому росту длинных костей. Козлики были небольшие да к тому же со временем ещё уменьшались – до полуметра высоты и 50–70 кг веса, что не помешало им победить в эпичном противостоянии козла с кролём. Два последних вида миотрагусов при очередном опускании уровня моря перебрались на Менорку и забодали бедных кроликов. Правда, самим козлам это счастья не принесло: спустя долгое время, около пяти-шести тысяч лет назад, их изничтожили прибывшие на остров люди с собаками, а также вытеснили домашние козы.

Балеарским кроликам не повезло, но в целом в плиоцене разнообразие зайцев резко скакнуло – параллельно распространению злаков, а к концу эпохи существовали многие архаичные и уже почти все современные роды зайцев, заселившиеся в числе прочего в Африку и Южную Америку. Затем, с границы плиоцена и плейстоцена, зайцеобилие снова резко пошло на спад. Пищухам везло меньше: ещё с середины миоцена изобилие сеноставок снижалось, причём в плиоцене исчезли и африканские формы, хотя там-то, казалось бы, климат не должен был особо меняться. Видимо, на разнообразие пищух больше повлияло не падение температуры, а величие полёвок.