Доктор, который одурачил весь мир. Наука, обман и война с вакцинами - читать онлайн книгу. Автор: Брайан Дир cтр.№ 83

Подобные наблюдения не были родительскими фантазиями. Их подвергли серьезному изучению. В Финляндии при испытании вакцины были задокументированы побочные реакции, в том числе и резкое повышение температуры после прививки. В апреле 1986 года педиатр из Хельсинки, Хейкки Пелтола, и эпидемиолог Олли Хейнонен опубликовали в журнале The Lancet блестящее плацебо-контролируемое двойное слепое исследование непосредственных побочных эффектов вакцины MMR с участием близнецов. Каждого из них случайным образом распределили в одну из двух групп, разделив всех. Один получал вакцину, затем, три недели спустя, – плацебо, а другой получал плацебо, а через три недели вакцину. Были проанализированы данные 581 пары близнецов. Все показатели заносились в столбцы «дни после инъекции», и очень часто туда вносилась именно лихорадка.

В столбце «до шестого дня, включительно» (вспомним Ребенка номер Три) финны указали, что детей с «легкой» лихорадкой оказалось 163 на тысячу привитых MMR. «Умеренную» лихорадку наблюдали в восьми случаях на тысячу, а «высокую» – в одном на тысячу. Неудивительно, что осложнения вызывают столько переживаний среди родителей детей с аутизмом. Но вот в чем прелесть финских исследований: они оценили температуру близнецов после плацебо. «Легкая» лихорадка встретилась у 162 детей на тысячу, что на одного меньше, чем после вакцинации MMR. «Средняя» – снова на единицу меньше. А что касается «высокой» степени лихорадки, разницы вообще не было. Таким образом, вероятность немедленного повышения температуры, вызванного именно вакциной, а не уколом плацебо, была незначительной.

Повышение температуры наблюдалось и позже, максимум через 10 дней, но в целом истинные побочные эффекты были редкими. «Результаты настоящего исследования показывают, что побочные реакции на широко используемую вакцину MMR встречаются гораздо реже, чем считалось ранее», – прокомментировали Пелтола и Хейнонен.

Но даже это не доказывает, что Мисс номер Три ошибалась. Именно в рассказах родителей Уэйкфилд, Томми, Бигтри и другие участники кампании теперь укрывались от врачей и ученых.

– Если 10 тысяч человек говорят одно и то же, истории, рассказанные 10 тысяч матерей, в конечном итоге, становятся наукой, – так юрист Роберт Кеннеди представил этот аргумент на митинге против вакцинации в Атланте. – Эти женщины знают, что случилось с их детьми.

Полагаю, именно поэтому я и вступил в полемику уже много лет назад. Знала ли Мисс номер Два в сентябре 1996 года, когда она рассказала педиатрам Royal Free, что ее сын начал трясти головой через две недели после вакцинации MMR? Или она знала в ноябре 2003 года, когда сказала мне, что прошло «около шести месяцев»? Или она действительно узнала в ноябре 2001 года, когда подала иск?

Она подала в суд на фармацевтическую компанию. Ее адвокаты надеялись добиться мирного решения вопроса. Но Big Pharma редко решала дела тихо. В юридических документах, переданных мне другим родителем из заведенного дела, Мисс номер Два, чей телефонный звонок вывел Уэйкфилда на аутизм, приняла заявление ответчика. В медицинских записях мальчика не было никаких симптомов, связанных с аутизмом, или каких-либо предполагаемых признаков «нового синдрома» в течение девяти месяцев после прививки.

Вот так исчезла «временная связь». Остались тесты на корь Джона О’Лири. И через своих адвокатов Мисс номер Два сделала еще одну уступку в иске, которая заставила бы задуматься любого здравомыслящего человека. «Дело истца состоит в том, что симптомы расстройства аутистического спектра и расстройства кишечника не обязательно проявляются в течение нескольких дней или недель после вакцинации», с такой формулировкой иск оказался в Королевском суде Англии.

По мнению Мисс номер Два, важной особенностью является то, что симптомы проявляются после вакцинации, а не до нее.

А ведь речь идет о сигнальном случае, «явном вреде вакцины», как говорил Уэйкфилд. И не только Мисс номер Два, Мисс номер Шесть тоже запуталась в воспоминаниях. Это была мать (она описывала «пронзительный крик»), которая включила двоих своих детей в исследование Royal Free, а также привлекла еще одного. Таким образом (что публично не озвучивалось до моего расследования), она привела одну четверть пациентов в исследование для статьи в The Lancet. Одну треть из тех, которые указаны в таблице с «аутизмом».

За устрашающей завесой медицинской конфиденциальности Мисс номер Шесть с самого начала вызывала беспокойство. Специалисты так сомневались в правдивости ее утверждений, что педиатр Саймон Марч проехал 100 километров, чтобы встретиться с местными клиницистами. Социальные работники думали о внесении двух мальчиков в «группу риска». А независимая группа адвокатов, рассматривая коллективный иск Барра, пришла к выводу, что ни у одного ребенка не было установленного заболевания, которое дало бы основание их матери подать в суд на кого-либо.

– Она была очень сложным для коммуникации человеком, – рассказал ее семейный врач группе Генерального медицинского совета, – и на двух консультациях ее истории будут отличаться.

И Мисс номер Два, и Мисс номер Шесть были близкими помощниками Уэйкфилда: работали с ним, проводили кампании за него и делали все возможное, чтобы помешать моему расследованию. Мисс номер Шесть также была доверенным лицом другого человека в его сети – г-жи X, отъявленной лгуньи. Хотя ее не было среди родителей первоначальных двенадцати детей, она привезла своего сына на обследование кишечника в Royal Free, присоединилась к иску Барра и оказалась на Euston Road.

«Он спас наших детей, – кричала она. – Доктор Уэйкфилд спас наших детей. Доктор Уэйкфилд и его коллеги спасли наших детей. Доктор Уэйкфилд спас наших детей».

Единственной загвоздкой, как, к своему ужасу, узнают многие матери, были эти надоедливые медицинские документы. История г-жи X началась с того, что у ее 18-месячного сына поднялась температура после вакцинации MMR, а затем он «сразу» потерял речь и зрительный контакт. По ее словам, после укола последовали 6 часов судорог и рвоты, а затем полгода ребенок находился в «стойком вегетативном состоянии».

Но после тщательного изучения истории болезни судья не нашел ни одного подтверждения и использовал слово на букву «М», которое не понравилось юристам.

– Критические факты, установленные в этом деле, можно резюмировать, – постановил он. – [Ребенок X] страдает расстройством аутистического спектра. Нет никаких доказательств того, что его аутизм был вызван вакцинацией MMR. Рассказ его родителей о негативной реакции на эту вакцинацию сфабрикован.

А почему бы и нет? Задайте себе вопрос: если бы вы могли стать миллионером, обворовав правительство или фармацевтическую компанию, при этом в случае неудачи вы даже не столкнетесь с критикой, не говоря уже о том, чтобы попасть в тюрьму, возможно, вы бы попробовали? Что ж, может быть. А если у вас нет ребенка с отклонениями в развитии, со всеми этими суматохами, беспокойствами и расходами, вы бы исказили свои воспоминания?

Это мрачная сторона нашей природы. Разве люди не имитировали желудочную болезнь после обеда в круизе по океану и не рассказывали, что они присутствовали на террористических атаках, только чтобы получить компенсацию? Да и Уэйкфилд убедил их, что заговор как раз с другой стороны: фармацевтические компании, коррумпированные врачи, лживые ученые и журналисты.