«Русская верность, честь и отвага» Джона Элфинстона: Повествование о службе Екатерине II и об Архипелагской экспедиции Российского флота | Юлия Лейкин, Елена Смилянская | страница 105 | LoveRead.ec

Поскольку командор был моряком, способным понять преимущества, которые мы будем иметь против неприятеля, мы записали это на бумагу, чтобы показать графу. Далее, я сказал ему, что я боялся, что Спиридов все испортит и будет созывать военный совет.

Я собирался на свой корабль, но командор Грейг просил, чтобы я задержался, пока он съездит сообщить графу, что я на его корабле и ожидаю его, и после того он тотчас вернется. Я на это согласился. Когда он вернулся меньше чем через четверть часа, он сказал мне, что граф сейчас прибудет, и просил меня остаться, но что уже решено атаковать авангард неприятеля нашим авангардом, что он ничего не мог сделать с адмиралом Спиридовым, который уже хорошо подкрепился спиртным⁵⁶⁴.

Граф сразу вернулся на корабль. Мой план атаки неприятеля ему объяснил командор Грейг на основании нарисованного мною плана. Но граф, казалось, обратил на него мало внимания и сказал, что способ атаки уже согласован⁵⁶⁵. После этого я сказал командору Грейгу, что чем раньше будет дан сигнал выстраиваться в линию, тем лучше, так как, если они будут медлить, то вообще никакой атаки не получится.

Сигнал был дан лечь в линию баталии⁵⁶⁶ правого галса, и мы уже так и стояли, это заставило Спиридова выйти вперед. Из-за ветра всем пришлось повернуть и выстроить линию левого галса.

Я оставался на корабле [с А. Орловым и Грейгом] до того момента, когда адмирал Спиридов и его дивизион поравнялись с кораблем верховного лорда-адмирала, а затем откланялся и отправился на борт «Святослава», чтобы быть готовым занять свою позицию. В 11.10 утра каждый из моих кораблей был в линии на своем месте на левом галсе.

В полдень мы все наступали хорошо сформированной линией, сколько можно, на ветру на центр неприятельских сил.

Пятница [25 июня/]6 июля. Около 12.15 пополудни неприятель начал пальбу в наш авангард еще до того, как снаряд мог достичь цели, и по тому, как снаряды падали в воду, это были каменные ядра, но они не долетали, так как на каждом из главных неприятельских кораблей имелись по 2 пушки на каждой стороне, расположенные около их галс-клампов⁵⁶⁷, эти пушки метали снаряды весом от 90 до 220 фунтов.

Точно в 12.20 наши два головных корабля «Европа» и [«Евстафий»] адмирала Спиридова оказались под огнем двух передовых кораблей противника, после чего наши корабли повернули на ветер, и «Европа» ударила по неприятелю из пушек правого борта, когда она оказалась на траверзе третьего корабля противника. Она сделала поворот, но ушла, лавируя против ветра так, что более она уже не вступала в бой⁵⁶⁸.

Это оставило адмирала Спиридова открытым огню противника, и как скоро «Св. Яннуарий», его второй корабль, оказался за кормой в досягаемости пушек неприятеля, он тоже стал поворачивать против ветра, и выстрелил правым бортом. Когда адмирал Спиридов оказался в столь неприятном положении, покинутый своими вторыми кораблями, не имея плана, как действовать, когда подойдет к врагу, он попробовал тоже сделать поворот оверштаг, но его корабль не стоял на месте. Все это время он лежал бортом к врагу и атаковал неприятеля, на что получал ответную пальбу. Он теперь установил свой фок и еще раз попробовал поверуть, но его грот-марсель был изодран ядрами и он потерял управление.

Увидев это положение, встав круто к ветру, я вышел из линии, не только чтобы помочь ему, но и по возможности заставить его вторые корабли прийти к нему на помощь. Я оказался на расстоянии окрика с «Яннуарием», но все без пользы, так как они были так испуганы, что, когда оказались вне опасности, подняли все паруса. Вскоре мы подошли на нужную дистанцию, чтобы попасть в цель, и дали залп всем бортом по передовому кораблю неприятеля. То, что адмирал Спиридов был на траверзе и очень близко к этому кораблю, заставило меня приказать не стрелять, так как я боялся, что наши ядра могут причинить вред адмиралу Спиридову, который теперь навалил на неприятельский передовой корабль⁵⁶⁹.