Женщины его Превосходительства - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Кам cтр.№ 41

Важная деталь. Принципиально важная деталь.

«Плачь перед тем, кто сможет оценить твои слезы. Понять их и принять. Пусть они будут искренними и правдивыми. От души. И никогда наигранными. Это не сила духа и не скверный характер. Это честность. Это желание открыться и признаться в своей слабости. Но только перед тем, кто не захочет причинить тебе большую боль».

Часы показывают без четверти девять. И мне кажется, что я зря сижу. Зря жду. Зря на что-то надеюсь. Зря проговариваю про себя вопросы и выстраиваю фразы. Все зря.

И когда эта мысль настойчиво проникает в голову и там укореняется, появляется Романов. Замечаю его сразу. Во-первых, потому что постоянно слежу за входными дверями. Во вторых, потому что при его появлении посетители в ресторане замирают. Непроизвольно. На какую-то долю секунды. Словно время совершает скачок. Или рывок. Берет тайм-аут, чтобы сделать следующий вдох.

Эффект превосходства над остальными. Притягивающий внимание, как магнит. Останавливающий время, как стоп-сигнал.

Даже официанты не сразу соображают, что к нему надо подойти и проводить за столик. Он просто быстро проходит мимо них, не повернув головы. Точно их не существует в его мире. Уверенно направляется ко мне, словно мы заранее договорились о встрече. О месте. О конкретном столике.

Его взгляд не блуждает по сторонам. Не ищет и ничего не ждет. Очень статичный взгляд. Неподвижный.

Девушки за барной стойкой откровенно провожают его глазами. На их лицах обозначен интерес. Кошачий интерес при виде сметаны. Еще чуть-чуть и мне кажется, что я услышу их довольное урчание.

В животе вспыхивает странное чувство. Как будто я только что оказалась на краю обрыва и случайно оступилась. Сердце на мгновение замирает и вдруг подскакивает. В кровь врывается адреналин. Так что стенки сосудов расширяются, заставляя лицо гореть. Отворачиваюсь.

Буквально через несколько секунд он окажется рядом. Красивый. Уверенный. Опасный. За эти несколько секунд мне надо взять себя в руки. Вернуться к ужину и сделать вид, что не происходит ничего особенного.

Ничего особенного, но что-то происходит. Правда, пока я не могу понять, что именно. Внутри. Под кожей. В пространстве между нервными клетками.

Его рука ложится мне на запястье. Пальцы скользят по внутренней стороне ладони. По линии жизни. Неоднозначный жест, предполагающий некую близость. Но близости между нами нет. Между нами нет ничего. И я отодвигаю руку. Всего на сантиметр, но этот сантиметр как бы расставляет все на свои места.

Однако Романов лишь приветливо улыбается. И на миг мне кажется, что он не вызывает во мне какого-то противоестественного отчуждения. Или неприязни. Мне кажется, что я смогу ему так же легко и непринужденно улыбнуться в ответ. Но его слова тут же разрушают эту иллюзию.

– Я тебя слушаю, – он садится напротив и складывает перед собой руки в замок. Подзывает официанта и просит принести ему стакан воды. Точнее, приказывает. Затем его взгляд возвращается ко мне. Я чувствую его каждой клеточкой кожи.

Передо мной недоеденное блюдо с ягненком. Нежным румяным ягненком. Давно остывшим и потерявшим вкус. Бокал красного сухого вина и хрустальная пепельница.

Передо мной Александр Романов. Делаю над собой усилие и, прежде чем ответить, внимательно его изучаю. Начинаю с рук. Разглядываю дорогие часы на запястье. С широким ремешком и черным циферблатом. Поднимаюсь выше. К жесткому вороту светлой рубашки, расстегнутой на несколько пуговиц. И когда, наконец, наши взгляды встречаются, я замираю. Я вижу, что глаза у него серо-голубого цвета. С более темной обводкой радужки. Прозрачные и очень ясные. Солнечные. Но определенно, серо-голубые, бл?дь.

Все фигня, пока ты не знаешь цвет глаз человека. Пока ты их не замечаешь. Пока тебе это равнодушно и безразлично. Значит, и человек за пределами твоих интересов. Но как только ты начинаешь разбираться во всех этих цветовых нюансах, наступает пи?дец. Что-то меняется. Или видоизменяется. Твое отношение. Тебя это уже каким-то боком задевает. Царапает.

Беру вилку с ножом и бережно и неторопливо разрезаю мясо на маленькие кусочки.

– Подай соль, – коротко бросаю я, чтобы отвлечься. Чтобы переключиться на что-нибудь другое. Чтобы не запоминать. Чтобы не разглядывать. И тут же добавляю:

– Пожалуйста.

Романов не спешит выполнять мою просьбу. Возможно, потому что прозвучала она совсем никак просьба. Если бы я хотела послать кого-нибудь далеко и надолго, то сделала бы это примерно таким тоном.

– Аня, ужин при свечах это прекрасно, но можно конкретней, что ты от меня хотела? – он придвигает солонку чуть ближе ко мне, даже не взяв ее в руки. Небрежно. Всего на несколько сантиметров.

– Торопишься? – чертов холодный ягненок растекается на языке тонким слоем жира. Но бросить его сейчас, означало бы остаться без занятия. Это как лишиться надежной поддержки в сложной ситуации.

– Пока нет. Но это только пока.

Лимит его терпения быстро кончается. Слишком быстро. Я бы сказала, что у Романова его нет вообще. Также как и тактичности. Или вежливости. Понимания. И что там еще полагается иметь культурным людям, которые учтиво относятся к своим собеседникам. В его бл?дских серо-голубых глазах плещется одна самоуверенность и эгоизм. Что его ни капли не смущает.

Отставляю от себя тарелку и прикладываю салфетку к губам. Затем комкаю ее и решительно произношу:

– Что ты знаешь обо мне?

Он улыбается и, не раздумывая, отвечает:

– Что-то помимо того, что ты девочка из хорошей семьи, с хорошим образованием и некогда хорошими перспективами на будущее?

В его исполнении это звучит как откровенное издевательство. Очередная насмешка. Обидная саечка. Пропускаю все мимо ушей и согласно киваю.

– Да, что-нибудь принципиально новое.

– Не представляю, чем тебя порадовать. Это все?

Он не отводит от меня взгляда. Изучающего и внимательного. И хоть в нем не читается явного раздражения, но и дружелюбным его назвать никак нельзя. Мои вопросы не вызывают в нем никакой реакции. Совершенно никакой. Даже любопытства. Простого любопытства. С таким же успехом можно разговаривать с манекеном. Или бетонной стеной, вдруг вздумавшей тебя выслушать. Не ради приличия, а чтобы, наконец, отвязаться.

– Нет. Не все, – мы почти синхронно прикуриваем. Он не подносит мне зажигалку. Я не жду, что он это сделает. Собственно, есть вещи и поважнее на данный момент. Не зная с чего начать, я приступаю к сухому перечислению фактов. Не самых приятных для меня. – Совсем недавно какой-то безумный псих пытался пристрелить меня в темном переулке, а мой счет в банке был аннулирован.

– Сочувствую, – Романов безразлично пожимает плечами, делая глубокую затяжку. Похоже, и эти слова не производят на него никакого впечатления. В нем столько спокойствия и равнодушия к моей персоне, что кажется, будто мы впервые встретились, и я беспардонно навязываюсь к нему со своими проблемами. В корне неверное мнение. – Что дальше? Мне надо проникнуться данным фактом и предложить свою помощь?