Морской берег растаял, как мираж, вместо него взору предстал зеленый луг с невысокими холмами. Только небо все так же походило на серое безжизненное полотно, его не коснулись иллюзорные преображения. Легкий порыв ветра игриво взметнул волосы и принес запах цветущей яблони. Мари не успела моргнуть, как на поляне появилось высокое дерево. Мягкие лепестки бледно-розовых цветов опадали на землю.
– Так намного лучше, правда?
Она повернулась. Рядом стоял человек. Его белые одежды трепал ветер, как и длинные пепельные волосы. Он глубоко вдохнул, а затем посмотрел прямо на Мари.
– Твое присутствие оживило это место.
– Но я ничего не сделала, – пробормотала Марилли, пристально разглядывая незнакомца.
– Это не имеет значения.
Затеряться в толпе ему было бы очень непросто. На первый взгляд хрупкий, как японский фарфор. Стройный и гибкий. Лицо с тонкими правильными чертами и зеленые глаза. Пронзительные и пустые. Так не смотрят молодые люди. Люди вообще так не смотрят.
– Я не понимаю, – Мари огляделась, – Что это за место и кто вы такой?
Мужчина улыбнулся, и его лицо преобразилось.
– Здесь вечность стягивается до мига, а миг разверзается пропастью вечности, – он раскинул руки и посмотрел по сторонам. – Перед тобой Энгар, в переводе с языка моих предков – мертвая земля. Пространство вне времени и вне миров. Великое Ничто. Чистилище, обитель скорби и вечной печали для тех, кто однажды нарушил и переступил через все законы творения. Место для обреченных и проклятых. Я один из этих обреченных.
– Но как я оказалась тут?
– Твой отец сплел заклятие, которое вернуло сущность давно умершего проклятого, Фенрира, – Мари вздрогнула, услышав это имя. – Такая магия не проходит бесследно. Заклятие оставило брешь между мирами. Незначительную, но достаточную для того, чтобы я смог дотянуться до тебя. Я долго копил силы, ждал подходящего момента и вот ты передо мной, Марилли.
– Для чего вам это?
– Мне нужна твоя помощь.
– С какой стати я должна вам помогать?
Все это ей уже было знакомо. Лиам тоже говорил о помощи, играл её сознанием и старался всячески запугать.
– Ты не должна, – его голос стал жестче. – Но вскоре тебе самой понадобится союзник, без которого не обойтись.
– Полагаю, вы и есть этот союзник?
– Верно, – он склонил голову, и длинные белые пряди упали на плечи. – Я такой же, как ты, Мари. В нас живет одна сила. Истинная. Той же силой обладает и та, кого хочет вернуть твой отец.
– Кхалесса?
– Она была моей ученицей, – мужчина отсутствующим взглядом следил за опадающими лепестками, и Марилли беззастенчиво разглядывала его. – Но я слишком поздно заметил в её душе темноту, способную погубить всех и вся. А когда осмелился выступить против, поплатился заточением здесь. Оно длится уже не одно тысячелетие.
Он шагнул вперед и протянул руку ладонью вверх.
– Позволь, я покажу.
Его откровение поразило. Всё ещё пребывая в изумлении и пытаясь осмыслить услышанное, Мари вложила свою ладонь в его. Мужчина стиснул её пальцы. На глаза легла поволока, и в тот же миг она поняла, что видит воспоминания… его воспоминания.
* * *
Он бежал через лес, падал и снова поднимался. Колючие кустарники рвали одежду, царапали руки и лицо. Подошва мягких сандалий утопала в траве – болезненно-серой и безжизненной, как и все вокруг. Страх медленно закрадывался в мысли. Он знал, что если поддастся этому чувству, то останется здесь навеки: загнанный в ловушку, лишенный магии. Она была рядом, наблюдала и радовалась победе. Глупая девчонка!
Сквозь плотные ризы полумрака доносились голоса. Их невидимые обладатели шипели во тьме бесцветной листвы, слали проклятья на ведомых и неведомых языках.
– Кхалесса!
Эхо оглушило. Шальной птицей оно взметнулось вверх, разрезая тишину острым крылом. Он повернулся и увидел ее.
– Ты проиграл, Демиург.
– Нет! Кхалесса, нет! Одумайся! Вспомни, чему я учил тебя! Во имя своих предков…
Женщина сжала пальцы в кулак, и Демиург захрипел. Слова перешли в свистящий неразборчивый скрежет. Царапая ногтями горло и оставляя на алебастровой коже алые борозды, он упал на колени. Впервые за долгие века в его глазах была мольба. Демиург смотрел на женщину перед собой. Статная и величественная. Он вырастил её, оберегал и защищал, а она стала его палачом.
– Прощай.
Пошел дождь. Капли падали на измученную землю, но не приносили ни надежды, ни живительной влаги. Кругом царила зловещая тишина. Кхалесса ушла, и все превратилось в бесконечную пытку.
* * *
Когда пелена сошла с глаз, Мари увидела перед собой его идеальное лицо.
– Демиург, – имя само сорвалось с губ.
– У меня много имен. Половины из них я не помню, но так меня нарекли в вашем мире.
Марилли отступила назад, пытаясь собраться с мыслями. Она ничего не понимала. Этот странный человек пугал её.
– Что все это значит? Вы желаете отомстить ей?
– Остановить, – последовал вкрадчивый ответ.
– И как я могу помочь?
– Освободи меня.
Марилли нервно рассмеялась, но тут же взяла себя в руки. Несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула.
Демиург нахмурился.
– Тебе тоже понадобится моя помощь.
Он резко взмахнул рукой, и пространство пошло рябью. Зеленый луг, холмы и цветущее дерево – все исчезло. Они оказались посреди просторного зала с высокими потолками и резными колоннами. В центре стоял Гаррет, склонившись над каменным постаментом, на котором кто-то лежал.
Забыв обо всем, Мари сделала несколько неуверенных шагов и, приблизившись, осторожно коснулась плеча возлюбленного. Пальцы не встретили преграды и прошли насквозь.
– Это лишь видимость, Марилли, – терпеливо произнес её новый знакомый.
Мари обошла Гаррета и увидела, кто лежал на мраморном алтаре.
Она была еще прекраснее, чем на картине и в видении Демиурга. Разметавшиеся черные волосы спускались с постамента до самого пола. Белоснежное платье. Сложенные на груди руки. Казалось, она просто спит и сейчас откроет глаза. Если у спящей красавицы из сказки и был прототип, то Мари смотрела прямо на него. Только это была не заколдованная принцесса, а самая настоящая злая ведьма.
Гаррет прикасался к её волосам и что-то говорил, но слов было не разобрать.
– Он уже не тот человек, которого ты знала.
Мари неосознанно потянулась к шее. Наверняка останутся синяки, и еще долго будут напоминать о том, что произошло. К горлу подкатила горечь, а глаза снова защипало.