Укусит – мало не покажется. Понятно, почему плоть на черепе не тронута.
– Что это вообще за твари такие?
– Понятия не имею, – так же сдавленно отозвался первый их проклятых.
И если он не знал, то это и впрямь было неизвестное магическому обществу создание. Или известное, но в очень узких кругах.
Ещё несколько шагов вперед. И я едва не зарычал, когда неугомонный спутник, ощутимо ударил в бок локтем.
– Смотри!
В ближайшем коконе из сияющих нитей зависла знакомая круглая пластина. Исчерченная такими же непонятными знаками и с углублениями, в которые легко войдет вторая часть – надежно покоящаяся у Фенрира за пазухой.
– Не трогай!
Поздно.
Его хорошенько долбануло током и отбросило прямо к обеденному столу обитателя пещеры. А тот уже поднимался, издавая хрипяще-свистящие звуки, изгибая шею и расправляя слабые крылья. Живи он на свободе, они бы не выглядели столь атрофированными.
Я мысленно застонал, вжимаясь в стену.
Фенрир же, кувыркнулся через голову, ловко вскочил, на удивление легко вскидывая тяжелый меч, задевая тварь по наростам вокруг морды.
И началась пляска.
Вольт. Прыжок. Косой удар. Снова вольт.
Хвост бестии угрожающе близко просвистел над моей головой, заставляя что-то в самой глубине души на мгновение екнуть и поежиться.
Я метнулся к светящемуся столпу, сотканному из тончайших эфирных плетений. Протянул руку в нерешительности. Принцип действия заклятия был понятен даже ребенку. Артефакты отсюда заберет только тот, в ком есть хоть капля крови Рималли и, вероятнее всего, магии. Благодаря узам и проклятию, во мне было достаточно и того и другого. Теоретически.
Липкий пот стекал по вискам и спине. Позади кипел бой и раздавались сдавленные ругательства, шипение и скрежет (крылья монстра задевали стены грота).
От пальцев и до самого локтя кольнуло холодом и болью. Я схватил пластину и отшатнулся. Серебро погасло, распалось туманом, и повеяло удивительной свежестью весеннего дня, умытого слепым дождём.
– Закончил играться? – Отдуваясь прорычал Проклятый, обходя тварь сбоку и волоча меч по неровному каменному полу, готовясь вновь поднять. – Не хочешь помочь?
И тут она извернулась, наконец, заметив меня. Взмахнула хвостом в сторону Фенрира и открыла пасть. Я ушел вниз только чудом, полагаясь на обостренное звериное чутье. Ядовитое, светло-зелёное пламя вырвалось, как из кузнечного горна. Вода вокруг мигом обратилась в густой пар, ухудшив видимость. Пластина исчезла где-то в грязни.
И Тьма с ней!
Я перекатился, отплевываясь и пользуясь замешательством бестии, взбежал по опущенному крылу, а оттуда на шею. Зацепился за костяной нарост на хребте, накидывая ремень на манер уздечки. Оно заверещало, замотало башкой, пытаясь сбросить непрощенного всадника.
– Фенрир!
Один взмах меча и все будет кончено. Но Проклятого нигде не было видно.
Тем временем, недодракон взбрыкнул, развернулся и меня впечатало в стену. Я рухнул на спину, прямо на груду камней, в последний миг вытянул руки с натянутым ремнем. Зубастая, зловонная пасть щелкнула в опасной близости от лица. Вздумай он вновь дыхнуть огнём, от меня остались бы только головешки. Я удерживал его челюсть из последних сил.
Злость, голод и боль. Оно и радо бы умереть, но и жажду не заглушить. Инстинкты существа ощущались остро, будоража запертого внутри Зверя, не способного вырваться в этих стенах.
Поднимая крыльями брызги, сбивая сталактиты под сводами пещеры, и молотя хвостом, рептилеподобная измененная верещала, пытаясь изловчиться и отгрызть мне руки.
Я не сразу уловил движение сбоку.
Тварь взвыла.
Запахло горелым мясом и жареной кровью. Её левый глаз лопнул одновременно с ядовитым мешком-железой. Факел отлетел, а Катерина прижалась к стене, прямо за мной. До смерти перепуганная, она выдохнула, и не дав мне опомниться, побежала к заключенным в ловушки артефактам.
Инквизиторский клинок!
Меня же накрыло бешенством. Не послушалась, сунулась в самое пекло! Укололо тревогой, самым настоящим ужасом, что я не сумею её защитить. И никакие узы здесь не имели значения!
Хлынувший в кровь адреналин придал сил. Вскочив, я хлестнул пряжкой ремня по искалеченной морде, когда тварь стала оборачиваться в сторону принцессы. Крылья взметнулись к потолку. Бестия переключилась на меня. Слепота на один глаз и боль, делали её не такой расторопной.
Фенрир лежал без сознания в воде, у самого входа, с рассеченным виском и залитым кровью лицом. Меч блестел в стороне.
Я опоздал всего на доли секунды. Клыки ужалили в бедро, насквозь прошили ткань джинс, кожу и мышцы.
На сей раз взвыл я.
Боль – острая и мерзкая, сковала ногу.
Ударил кулаком прямо в обожженное, развороченное месиво. Капкан зубов разомкнулся и я, рухнув, стал отползать назад. Яд начинал действовать моментально, даже учитывая мой быстрый метаболизм и иммунитет. Ноги жгло хуже, чем огнём, а мышцы наливались свинцом.
Тварь припала на передние лапы, заливаясь клекотанием, похожим на плач. Дергала крылом, пыталась закрыть изувеченную морду.
Во рту пересохло, а легкие сдавил кашель, вырывая наружу остатки воздуха. Медленно, но уверенно начали неметь конечности, а горло, опухать, перекрывая доступ к кислороду.
И тут полыхнуло так ярко, что заслезились глаза. Или это от отравы в крови так показалось?..
Будто молния сорвалась и поразила монстра. Где-то чуть выше шеи. Бросок был точным. И в моём затухающем сознании взыграла гордость за подопечную и желание устроить ей хорошую взбучку.
Глава XIV Город на морском дне
Россия. Москва.
Гаррет Маккивер
В аду было жарко.
Нет!
Я уже был мертв. Там, за чертой серого мира, есть только пустота, тлен и отчужденность.
Здесь же, меня звали по имени. Настолько тихо, что могло показаться.
Кэт?
Тьма проклятущая, как же жарко!
Попытался пошевелиться. Спина затекла, а колючие мурашки остервенело вгрызались в мышцы. Ощутил чьи-то руки на плечах. И новая волна тепла прокатилась по нутру.
– Не дергайся!
Знакомый голос. Мариус?
– Заразу нужно выжечь. От тебя и так воняет, потерпишь немного.
Глаза удалось разлепить через время. Показалось, что провалился куда-то в темноту и, вынырнув, встрепенулся.
– Сказал же, не дергайся!
Я полулежал в кресле, а позади стоял Моргот. От его рук шёл невообразимый жар, буквально вплавляющий меня в кожаную обивку. Жажда сковала горло пылающим обручем и намертво склеила губы коркой. Мягкий свет ламп раздражал, всё расплывалось бесформенными пятнами, и поначалу, я различил присутствующих только по запаху.