Хищный зверь - читать онлайн книгу. Автор: Вито Франкини cтр.№ 59

— Все, что ты говоришь, справедливо, но мне еще надо обдумать это и переварить. Все равно ты не можешь низводить любовь на уровень научного анализа. Это неправильно, черт возьми.

— Сабина, какого цвета поле?

— Зеленое…

— Но тогда какого хрена ты настаиваешь? Оба тела, которые мы с тобой усадили на эти сиденья, эволюционировали, чтобы жить лет тридцать, не более того. И жили на деревьях, без труда добывая себе пищу, а малыши цеплялись за матерей, и самцы поклонялись вожаку, готовые в любой момент защитить группу от атак извне, применяя те техники борьбы, которым научил меня Федерико. Кстати, неплохо было бы и тебе походить в спортзал. Секс был времяпрепровождением, нацеленным исключительно на продолжение рода. И группа, всегда компактная, отменяла почти все случаи «измен» и последующих скандалов. То, что случилось потом, с тех пор как мы слезли с деревьев и утратили шерсть, развивалось в манере, совершенно отличной от той, что была заложена в нас генетически. Мы адаптировались к этому и завоевали мир, но ты все еще поглядываешь на мобильник каждые две минуты, и Мусти ждет, чтобы и дальше морочить голову Катерине. И всё из-за того, что в результате выживания во враждебной среде мы стали жадны до обладания. И в этом ключ ко всему. Обладание.

Сабина, как всегда, почувствовала, что Нардо превосходит ее. У него на все имелся ответ, и каждый из этих проклятущих ответов казался абсолютно безукоризненным и неприступным.

— Если нам пока не надо гнаться за Мусти, может, объяснишь получше? Я совсем запуталась…

— Мусти может подождать, я сам решу, когда его воспитывать; дорогу указываю я, а он — всего лишь пешка. Помнишь наш разговор о религии?

— Как будто это было вчера.

— Прекрасно. Когда мы слезли с деревьев, которые нас защищали, нам пришлось стать охотниками, а соответствующих физических качеств, пригодных для охоты, у нас не было — как, кстати, нет и сейчас. Мы тренировали голову, изобретая оружие и намечая тактику поведения группы, и за несколько тысяч лет превратились в самых жестоких в мире хищников. Однако женщины больше не могли нам помогать, потому что малыши нашей расы долго зависят от матерей в отличие от детенышей других животных, и матери должны все время быть с ними. Так мы из бродячих существ превратились в оседлых, начали строить себе жилища, чтобы держать женщин и детей вдали от опасностей, пока мужчины охотились и добывали еду. Мы возвращались домой с добычей и отдавали ее женщинам. Райская жизнь на деревьях кончилась, и появились обязанности по отношению к дому: чистота, удобство, защищенность, очаг, уборка отходов.

А здесь мы на минуту перейдем от биологии к культуре, и ты сама поймешь, что именно в этот момент в культуру нашей расы вошли такие понятия, как семья, гнездо, защита, очаг, которые до сих пор имеют большое значение для всех, начиная с тебя. Жилье становилось «уютным уголком», гостеприимным и удобным источником утешения и поддержки. Мы привязались к своему очагу и начали его оборудовать, стараясь сделать более «своим», не таким, как у всех, ибо, что бы там ни говорили коммунисты, частная собственность для нас тысячелетиями была источником безопасности. Поэтому еще и сегодня, зачастую живя в квартирах, похожих друг на друга, мы стараемся сделать их уникальными, персонализируя их. Мы наслаждаемся видом своего жилища, которое оборудовано по нашему вкусу, и переносим это дедовское стремление в каждое место, где бываем постоянно. Именно поэтому мы ставим фотографии себе на рабочий стол, приклеиваем к школьному шкафчику, и ты вешаешь Пиноккио на зеркало заднего вида в машине тоже по той же причине: чтобы сделать ее уникальной, отличной от других машин той же марки, «твоей».

— Прошу тебя, продолжай…

— А теперь попробуй отождествить себя с мужчиной. На деревьях они тысячелетиями имели женщину под боком с утра и до вечера. Известно, что случались эпизоды группового секса, полной свободы, но к ним относились спокойно, потому что разделяли их. Это походило на то, что мы сейчас испытываем в торговых рядах. Если вдуматься, это, как ни абсурдно, есть возвращение в прошлое…

— И те, кто этим занимается, чувствуют себя современными!

— То-то и оно. А теперь внимание: муж не отпускает жену одну, они идут вместе, потому что это не есть измена, они оба контролируют друг друга, как поступали обезьяны миллионы лет назад, как они поступают и сегодня, сидя на деревьях. Чувство обладания не расслоилось, оно просто немного ослабло, но всегда под контролем.

— Это верно…

— Но когда мужчина стал пропадать с утра до вечера, ежедневно рискуя своей шкурой, чтобы принести в дом кусок мяса, то застать свою жену с другим в доме, который вы вместе строили, делали чистым и уютным, становилось серьезной проблемой. Потому что обезьяны, когда дерутся, могут поубивать друг друга: они не знают полумер. И тогда мы адаптировались к этой ситуации, опять же благодаря эволюции, которая отбирала обезьян, более предрасположенных к постоянству и верности.

— Потому что изменниц сразу убивали…

— А вместе с ними — и горе-любовников, без долгих разбирательств и без Нардо, готового вмешаться. С другой стороны, мы адаптировались, создав культуру моногамии, институт верности и чувства, которое соединяет пару. Моногамия позволила нам добиться огромных результатов.

— Больше детей?

— Верно, но это следствие долгих отношений. И что уменьшилось?

— Думаю, стычки между мужчинами.

— Совершенно верно. И, как следствие, — дух сотрудничества в группе, который стал основополагающим в нашем превосходстве над другими видами животных. Сегодня мы считаем «добродетелью» социальное поведение и «антидобродетелью» — поведение асоциальное. Тебя это удивляет?

— Нет, все так и есть…

— Не я изобретаю все эти понятия, Сабина. Это наука, холодная и неопровержимая.

— А потому «да здравствует любовь», это ведь тоже говорит наука?

— Конечно! Впрочем, это стало великим культурным изобретением — обрати внимание, я подчеркиваю слово «изобретение», — придуманным, чтобы противостоять огромному количеству случайных совпадений. Оно работает и сейчас, несмотря на то что им пользуются и немногочисленные приматы других видов. И все потому, что понятие «любовь» неестественно для нас, и я тебе только что это обосновал.

— О господи, какое странное ощущение…

— Об этом говорил еще Шопенгауэр, один из величайших философов девятнадцатого века, если хочешь взглянуть на понятие с другой точки зрения. А теперь мы его осовремениваем и, наконец-то, входим на территорию белой линии. Что же произойдет через несколько столетий на этой территории? Догадываюсь, что ты уже поняла.

— А произойдет то, что исчезнут опасности.

— Совершенно верно. Женщины, согласно нашей теперешней организации, могут прогонять мужчин, потому что работают наравне с ними и даже лучше. Таким образом, они отвоевывают себе ту солидную часть проклятущего зеленого поля, которой когда-то завладели мужчины. Положение выравнивается, несмотря на наличие маленьких детей, ибо теперь у всех есть удобное жилье. Но культурная проблема остается: проблема семейного очага и семьи настолько глубоко укоренилась в сознании людей, что сметает все, потому что в игру вступает мораль, чтоб ей пусто было, и женщину, посмевшую изменить, тут же обзывают проституткой, а мужчина в той же ситуации именуется нехорошим и аморальным человеком.