Записки и воспоминания о пройденном жизненном пути - читать онлайн книгу. Автор: Захарий Френкель cтр.№ 188

15 декабря. Сильный мороз (ниже 22 градусов С). Трамваи не ходят. Чувствую себя изнеможённым и слабым. Решимости пуститься пешком в город не хватает. Отёк левой щеки уменьшился. Дело явственно идёт на улучшение, но всё время озноб, разбитость. В нынешних условиях, раз уж обессиливаешь, нужно быть готовым к концу. Дома более чем ужасно: Зиночка тяжело, мучительно страдает от нарывов, температура до 39 градусов. Я не способен ничем облегчить её положение.

Весь день разбирал свои оттиски и материалы, и хотя кажется (и совсем серьёзно об этом думаю), что погибну так же скоро и неприметно, как погиб такой, казалось, полный жизни и сил пёс Норд, но всё же на случай «е. б. ж.» в голове складываются планы тех необходимых для будущего расцвета жизни работ, которые, кроме меня, не составит никто. Если бы удалось разобраться с материалами, я бы хотел, чтобы после того, как меня не станет, они были переданы единственному другу, к которому у меня полное доверие, — Андрею Григорьевичу Подвысоцкому и Татьяне Степановне Соболевой.

При теперешней массе ежедневно умирающих от голода ничего не остаётся, как использовать для временного захоронения траншеи и щели в скверах, садах, пустырях, с тем чтобы вслед за восстановлением транспорта, ещё до оттаивания или летнего нагревания почвы вывезти трупы после массового изготовления стандартных гробов на загородные кладбища. При перекладывании в лёгкие гробы всю обувь и одежду снимать, пропускать через дезкамеры и передавать для снабжения беженцев…

16 декабря. Как вчера, утром с 7.30 до 10 выполнил нагрузку дворницких работ. Разгребал снег, носил дрова, готовил растопки. Трамваи стоят, и у меня опять мучительная нерешительность пуститься пешком в город. Смогу ли преодолеть?

17 декабря. Путешествие в город было удачное. Дошёл до станции Ланской, поездов не было, но случайный № 33 привёз по маршруту 38-го и в 13.30, т. е. всего через два с половиной часа, был в институте (ГИДУВ). Мрачная обстановка — всё затемнено, а освещение электрическое выключено. Пусто в канцелярии, на кафедре никого, заперто. Потом увиделся со всеми работниками кафедры. Предстоит эвакуация Института в Иркутск. Андрей Григорьевич бодро деятелен. Не говорит о невзгодах, фактически работает, устраивает Приёмный покой, облегчает для меня положение в условиях голодного существования. Добираться во 2 ЛМИ не хватило сил и решимости. Ушёл к трамваю № 38 в 15.15. До 16.15 сесть не удалось. Пошёл пешком. Нужно пройти 16 остановок трамвая. Пустился пешком, не зная, дойду ли. Начиная со второй половины пути уже было утомительно. Вспотел. Упарился. Путевые впечатления: в полутьме — беременная (на 6 месяце) пешком из Пороховых. Идёт так же замедленно, как и я. Разговорились. У Флюгова пер. — юноша лет 20–22, смертельно усталый, везёт в Политехнический институт на финских санях отца — ещё бодрого, лет 60–65, инженера-профессора. Из района Технологического института вышел в 11 часов утра, до Флюгова везёт (без пищи и питья) уже 7 часов, не знает, довезёт ли, и по какой дороге идти в Политехнический… Выбился из сил. К 8 часам вечера я добрался домой, мокрый от пота, смертельно усталый. Гуманное отношение ко мне Зиночки, но чёрствость и ожесточение со стороны Любови Карповны и пассивно-безразличное, или, пожалуй, даже недружелюбное отношение со стороны Любочки, а ей так много места принадлежит в моей душе, в моих чаяниях ещё со времени, когда она замелькала ранним весенним анемоном-первоцветом для Лидиньки. Я тогда после рождения Любочки выразил в стихотворении Лидиньке зарождавшееся моё отношение к внучке («Ветер листик с лещины сорвал молодой» и т. д.). Интересно было бы восстановить это моё стихотворение, отражавшее мои тогдашние тревоги и страдания за Лидиньку и бессознательный перелом моих возродившихся с первым весенним теплом надежд на её «первоцвет» — мою внучку.

19 декабря. Утром и днём много работал во дворе. Исправил двери в сарае, убрал собаку, дрова и растопки.

20 декабря. Утром — работа во дворе около 1 часа. С 11 до 14 была у меня Соболева, принесла из 2 ЛМИ 440 руб. Я решил в ближайшие дни собрать воедино все мои работы о Петербурге-Петрограде-Ленинграде для нового расширенного и переработанного издания моей книги «Петроград периода войны и революции», под заглавием «Петербург-Петроград-Ленинград за 50 лет (1892–1942). Санитарно-технические и санитарно-демографические очерки»; либо — «Санитарно-технические и санитарно-демографические очерки. Петербург-Петроград-Ленинград за полстолетия», включающие в себя три революции и две мировых войны. В качестве материалов для этой книги могут служить мои работы: «Петроград периода войны и революции», 1924 (отд. книга), «Благоустройство и население Ленинграда» (изд. 1928 г.), «Перспективы развития Ленинграда во второй пятилетке» (отд. работы), «Врачебно-санитарное дело Ленинграда» (отд. статьи в сборнике), большая статья «Санитарный очерк Ленинграда», статьи о канализации Ленинграда и очередности её строительства, статьи об общей и эпидемической заболеваемости в Ленинграде, «Планировка Ленинграда», статья 1935 г., мои описания экскурсий по Ленинграду.

21 декабря. Весь день дома, дворовые и комнатные работы. В течение второй половины дня и вечера — вплотную был занят «Мемуарами» И. А. Дмитриева. Написал заметку о них для передачи в Рукописный отдел Публичной библиотеки.

22 декабря. Утром — обычный круг работ во дворе и по дому в темноте. Окончательно оформились у меня мысли о первом периоде зарождения форм и содержания деятельности земских врачей. Нужно сделать извлечения из «Мемуаров» Ив[ана] Андр[еевича] Дмитриева. С 11 часов — сборы в пешее путешествие в город, в оба института. Если доберусь до города, нужно непременно взять для работы таблицы и настаивать на проталкивании дела с изданием Госмедиздатом книги об «Удлинении жизни» и о передаче в Публичную библиотеку воспоминаний Ив. Андр. В ГИДУВе переговорить с Андреем Григорьевичем об эвакуации Отдела и снабжении кадров, об издании моей книги.

На путешествие не хватило решимости, остался дома. Автоматически вся программа переносится на следующий день.

23 декабря. Утром, пока темно, работал во дворе и по дому. В 10.30 вышел пешком в город. Пытался разузнать о поездах со станции Ланской. Неизвестно, не то будет поезд, не то нет. Трамвай стоит в пути. Ток появился, но пути занесены и замёрзли. Прошёл от конфетной фабрики по проспекту Маркса пешком до Клинической улицы, оттуда через Литейный мост пешком в ГИДУВ. Всё расстояние: от дома до ГИДУВа составляет 10 км. Назад вышел из ГИДУВа в 16.20, в пути 4 раза сидел на улице по 15 минут, в пути пробыл 3 часа 20 минут. Домой пришёл в 19.40. Первое, что узнал в ГИДУВе — о смерти и похоронах Алекс. Алекс. Ашихмина. Смерть от голода витает кругом, но всё же смерть молодого, выдающегося по организованности, систематичности и подготовке Алекс. Алекс, меня сразила и привела в уныние. От многокилометрового путешествия я смертельно устал. Не думал, что смогу вернуться пешком в тот же день. Но, сообразив трудность ночёвки в холодной и тёмной аудитории, без клозета, без надежды утром что-нибудь съесть, решил идти пешком домой. В обратном пути совсем изнемог. Ночью читал (когда появилось электричество) «Мемуары» Ив[ана] Андр[еевича].