Путь аргоси - читать онлайн книгу. Автор: Себастьян де Кастелл cтр.№ 17

– Хм? О, верно. Это легко. – Я медленно повернулась на каблуках, обратившись разом ко всей толпе грязных, разнузданных, жаждущих развлечения молодых воров. – Наказание – разумеется, смерть!

Прежде чем Лепесток успел возразить – и ещё до того, как стихли крики, вой и свист, – я прибавила:

– И, как известно буквально всем в этом великолепном суде, второй закон tuta a lebat требует, чтобы каждый удар сопровождался либо вопросом, либо обвинением, либо опровержением.

– Опровер… жжением? – переспросил Лепесток. – Ты это только что выдумала!

Толпа, похоже, считала так же.

– Опровержение – значит несогласие, дубовая твоя башка, – сказала девушка в красной шляпе.

– Закрой рот, Арисса, – прорычал в ответ Лепесток, ткнув в её сторону палкой, словно это был какой-то волшебный жезл. – Я здесь прокурор. И я раздавлю эту мелкую воровку.

Затем он попытался повторить моё маленькое выступление. Обратившись к толпе и медленно двинувшись по кругу, Лепесток провозгласил:

– Эта крыска воровала на нашей территории. А значит, она крала у нас. Стало быть, сделаем так, чтобы она больше ни у кого не смогла украсть!

– Возражаю! – рявкнула я, прежде чем публика успела приветственными криками поддержать сей изощрённый юридический аргумент. – Обвинение в воровстве должно быть предъявлено в процессе tuta a lebat. Иначе это будет мерзкая клевета, как всем известно.

– Да, это всем известно, – хихикая согласился магистрат.

– Прекрасно, – сказал Лепесток, бросив на главаря банды взгляд, суливший расплату за это предательство. – Не важно. Кулаком, ногами или этой дурацкой палкой. В любом случае я разорву тебя на мелкие кусочки, крыска.

В ответ я улыбнулась.

– Если мир справедлив, то не сомневаюсь, что так и будет.

Магистрат вмешался, желая убедиться, что он по-прежнему руководит представлением.

– Начинаю отсчёт. Да будет лебат, и пусть боги решат вашу судьбу! Три…

Как я уже говорила: справедливость – это набор правил. Их сочиняют люди, чтобы приспособить природу к своим собственным представлениям о том, как должен выглядеть мир.

– Два…

Живя по ту сторону законов достаточно долго, вы осознаёте, что общество, которое они создают, так же жестоко и несправедливо, как и сама природа.

– Один.

Но время от времени… Если понять, как хоть чуть-чуть повернуть эти законы в нужном направлении… Вы сами устанавливаете правила.

– Бой! – скомандовал магистрат.

– Она грязная крыса-воришка! – Лепесток ринулся ко мне. Палка, которую он держал на уровне плеч, должна была вот-вот раздробить мне череп.

Очень легко опознать человека, который никогда не обучался фехтованию: он пытается ударить вас мечом так, как будто это дубинка. Я, конечно, тоже не была экспертом, и в любом реальном бою – даже с использованием настоящих рапир или шпаг – противник убил бы меня в считаные секунды. Но я установила правила поединка, и это значило, что все инстинкты Лепестка будут работать против него. В то время как мои пусть и невеликие навыки послужат мне на благо.

Если бы сэр Розарита наблюдала за мной в этом подвале, она бы разочарованно закатила глаза при виде неуклюжей tei passo. В сущности, это был не столько диагональный выпад с уклонением, сколько панический нырок вниз. В итоге я оказалась на карачках под ногами Лепестка, едва удержав палку. Толпа смеялась надо мной, а Лепесток закричал:

– Гляньте на трусиху! Давай, дерись, крыска!

Я в первую очередь думала не о драке. Было ясно, что Лепесток не остановится, пока не искалечит меня. Вот чего не знают богатые утончённые люди о тех из нас, кто живёт на улице: мы, может, прочли не так много книг, зато настоящие профи в причинении друг другу боли, которую не исцелить.

Лепесток обернулся к магистрату.

– Может, кончим этот фарс, Рудгер? Твой глупый суд ставит в дурацкое положение всю банду.

Я не стала ждать решения. Вместо этого вскочила и закричала:

– Я отвергаю это обвинение и вот чем докажу!

С этими словами я сделала выпад, целясь прямо в живот Лепестка. Тот конечно же ждал атаки и был готов парировать удар. К чему он готов не был – так это к тому, что я не собиралась бить его в живот, поскольку именно его человек защищает в первую очередь. В последний момент я опустила кончик палки и ткнула Лепестка в незащищённую босую ногу.

Лорд Джервас всегда называл такие приёмы «глупостью самозванца»; хотя они могут выглядеть впечатляюще и принести вам очко на фехтовальной дорожке, ни один настоящий дуэлянт не рискнёт подставить голову, чтобы дотянуться до пальцев ног. Я была склонна согласиться, но Розарита придерживалась иной философии: «Бей куда угодно, моя дорогая. Просто убедись, что сумеешь пустить кровь».

Я не занималась фехтованием с того дня, как оставила обломок её шпаги в пещере Мет-астиса и Сокола. Выпад оказался слишком резким, и я потеряла равновесие. Обычно это фатальная ошибка, но сейчас мне повезло: я хорошо прицелилась и вложила в удар всю свою силу. Даже если бы кончики наших палок не были заострены, моя атака оказала бы весьма болезненной. Так или иначе, когда я вытащила палку из ноги Лепестка, её кончик был в крови.

– Ах ты мелкая сучка! – взревел он и рванулся ко мне. Лепесток не представлял, сколько боли причинит ему травмированная нога, и споткнулся, сделав первый же шаг. Он протянул руку, пытаясь схватить меня, но теперь я была готова. Быстрый лёгкий удар – и кончик моей палки вспорол ему предплечье, оставив ярко-алую царапину. Сама не знаю почему, но я вдруг произнесла – с пафосом, так присущим мастеру Финусу:

– Сучка – не лучший способ обращаться к молодой девице!

«Не стой у него на пути», – напомнила я себе. Чем сильнее Лепесток бесился, тем настойчивее пытался сократить расстояние между нами. Я отпрыгнула на несколько футов, но Лепесток оказался не таким идиотом, как я надеялась. Он не кинулся на меня, а встал, согнув колени и копируя мою позу. В общем, принял стойку, которую сэр Розарита сочла бы вполне сносной garda basa.

– Я повторяю снова, – раскатился по подвалу его грубый баритон. – Она крыса, которая воровала на нашей территории. Штраф – один сломанный палец за каждую украденную медную монету.

Весьма прискорбно. Мое пальто стоило значительно больше десяти медяков.

Поняв, что я не в своей тарелке, Лепесток ухмыльнулся и прибавил:

– И сломанная рука за каждую серебряную монету.

Подобное пальто – я была так влюблена в него, что казалось правильным дать ему имя, прежде чем Лепесток изобьёт меня до полусмерти и заберёт его, – стоило, вероятно, около двадцати серебряных. Лепесток просто не найдёт столько конечностей, чтобы их переломать.