Гимназистка. Клановые игры - читать онлайн книгу. Автор: Бронислава Вонсович cтр.№ 58

— Спасибо за поддержку. И за плетение, что вы мне показали, — тоже. Оно мне очень помогло.

Он снисходительно улыбнулся, принимая благодарность, затем заметил книги в моих руках и удивлённо приподнял брови.

— Из рысьинской библиотеки? Была ли в этом необходимость?

— Владимир Викентьевич мне почти ничего нового не даёт, — пожаловалась я. — Только контроль за силой, и всё. Говорит, мне дальше опасно двигаться.

— Не балует вас знаниями Звягинцев? Да, он весьма осторожный господин. Считает, лучше перестраховаться, чем получить обугленный труп из воспитанницы.

— Обугленный труп? — я поневоле обеспокоилась.

— Вам-то это не грозит, но причины его переживаний я понять могу, — серьёзно ответил Шитов, ничего, впрочем, не объясняя. — Хотите, могу с вами позаниматься я?

Предложение было неожиданным, но весьма заманчивым, поэтому я даже не раздумывала.

— Конечно, хочу, — быстро ответила я, пока он не дал попятную. — Но не будет ли вам это в тягость?

— Что вы, Елизавета Дмитриевна. Бывает по вечерам я от скуки на стены готов лезть, а тут всё какое-то развлечение. Жду вас завтра после трёх.

Он записал адрес, подробнейшим образом объяснил, как добраться от дома Владимира Викентьевича, после чего попрощался и неторопливо пошёл к ожидавшей машине. Почему-то показалось, что ему пошла бы трость, которая бы он элегантно размахивал, подчёркивая свою респектабельность.

Поскольку ничего о том, чтобы хранить намечающиеся занятия в тайне, военный целитель не говорил, Владимиру Викентьевичу о поступившем предложении я сообщила сразу, как увидела. Он недовольно скривился и сказал, что Шитов слишком много на себя берёт. Зато показал несколько новых, ранее не виденных мной плетений, и согласился, чтобы я занималась в защищённом подвале без него. Об удочерении он не заговаривал, а я так и не определилась, нужно ли мне это, поскольку может привязать к клану куда сильнее, чем сейчас, а я всё же планировала избавиться от поводка Рысьиной в ближайшее время.

Спать я ложилась в уверенности, что жизнь не такая уж плохая штука, а проснулась оттого, что в нос что-то попало, я громко чихнула и подскочила на кровати, преисполненная самых ужасных подозрений. И они оказались не беспочвенны: я была не одна.

На подушке, которая ещё хранила отпечаток моей головы, сидел маленький, но ужасно милый хомяк. Точнее — Хомяков. Уж Николая я точно ни с кем не перепутала бы. Хотела бы я знать, что мешало ему прийти днём и заставило пробраться в дом Владимира Викентьевича вот так, украдкой, как какой-то вор. Интересно, сработала ли на него защита дома? И если сработала, то где целитель, который за меня отвечает? И всё же я была ужасно рада, что Николай пришёл, хотя и постаралась этого не показать.

— Что вы делаете ночью в моей спальне? — сварливо спросила я.

— Простите, Лиза, я понимаю, что это непозволительная вольность с моей стороны, но я не мог уехать, не попрощавшись с вами.

— Уехать? — ахнула я. — Но как же… Так неожиданно…

— Для меня самого это было неожиданностью, — ответил он. — Я еле успел сдать все дела. Поезд через час. Днём вырваться не получилось, только сейчас. Но я не хотел вас будить, лишь посмотреть на прощанье.

Он вздохнул, а меня поразило, что голос был совершенно обычный, не такой, какой должен быть у маленького зверька, необыкновенно пушистого на вид. Если я его поглажу, это будет сочтено вольностью или оскорблением? Или приглашением к чему-нибудь? Пожалуй, гладить я его не буду, пока не разберусь во всех тонкостях оборотнических взаимоотношений.

Но от меня не сбежишь. Я прикрыла его ладонью, заодно убедившись, что хомячок действительно очень маленький и мягкий, и спросила:

— А как вы прошли защиту дома?

— На таких мелких животных она не настраивается, за редким исключением, — глухо пояснил Николай, затихнув под моей рукой. — Этот дом — не исключение.

Я подумала, что брак Волковой и Хомякова ничему не научили тех, у кого есть дочери на выданье и к кому в дом могут вот так спокойно пробраться посторонние мужчины, пусть даже такие маленькие и миленькие. На самом деле, это ещё опаснее: от них не ждёшь подвоха.

— Лиза, мне надо уходить, — напомнил Николай. — Я пока через сад проберусь, уйдёт много времени, а поезд меня ждать не будет.

И он шёл ко мне маленьким голыми лапками по глубокому холодному снегу? Бедный Хомяков! Идти на такие жертвы, только чтобы посмотреть.

— Я вас провожу, — решила я и взяла хомячка в руку.

— Вы не сможете выйти так, чтобы не сработала защита, — напомнил Николай. — И входную дверь открыть не сможете.

Я метнулась к окну и распахнула створки.

— Лиза, вы не полезете в окно! — возмутился Хомяков. — Вы можете упасть и покалечиться. Я прекрасно доберусь сам. Уверяю вас, со мной ничего не случится.

— Я не собираюсь калечиться, — бросила я. — Отвернитесь, Николай.

— Лиза, я дойду сам, — возмущённо запыхтел Николай, — не заставляйте меня прибегать к крайним мерам.

Не знаю, какие крайние меры он имел в виду, но время не терпело, поэтому пришлось его развернуть в сторону сада и быстро сбросить ночую сорочку. Рысью я точно не покалечусь и никого не покалечу. Обернувшись, я легко вспрыгнула на подоконник рядом с поклонником. К сожалению, говорить я не могла, поэтому решила не позволять этого и Николаю. Подхватив его за шкирку, я аккуратно начала спускаться по стене. По-видимому, горло я ему пережала недостаточно для того, чтобы он не мог возмущаться, потому что всё время, что я спускалась, Николай пытался меня убедить, что я поступаю неправильно, переходя к откровенным угрозам.

Так я и поверила, что он никогда не простит, если я немедленно не выплюну его в ближайший сугроб. Это я себе не прощу, если он замёрзнет и заболеет. Гулять долго никак нельзя было, поэтому я быстро определила, откуда он пришёл, и плавным красивым бегом направилась к ограде, около которой осторожно поставила свою ношу.

Хомяков, с трудом восстановивший равновесие после принудительной транспортировки, выглядел злым и взъерошенным. Настолько взъерошенным, что я невольно провела по нему языком пару раз, приглаживая вставшие дыбом шерстинки и чувствуя, как внутри меня начинает работать мелодично урчащий моторчик. Сделала я это напрасно, поскольку хомяк стал теперь ещё и мокрым. Чувствуя себя ужасно виноватой, я попятилась, Николай, словно этого и ждал, шмыгнул за решётку и зашуршал чем-то в кустах, чтобы выйти из них через пару минут уже полностью одетым и сурово сказать:

— Лиза, никогда так больше не делайте.

Вспоминая события ночи, я чувствовала себя непроходимой дурой. Права оказалась княгиня: я позволяла звериной части брать над собой верх. Уж что что, а мозги я вчера даже не включала. Можно сказать, глаза открыла, а проснуться забыла. Зато не забыла показать Николаю свою рысь. Со всех сторон показать, потому что когда он начал меня увещевать после своей незапланированной доставки к забору, я громко выразительно чихнула, повернулась к нему попой и медленно отправилась к себе, очень надеясь, что он перестанет ворчать и позовёт меня для прощания. Но я этого так и не дождалась. Николай замолчал, и когда я обернулась, его уже не было. А ведь мог бы хотя бы сказать, что будет писать? Только будет ли?