Золото твоих глаз, небо её кудрей - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Харитонов cтр.№ 128

С точки зрения Евы, боевой раввин вёл себя странно. Он был всё время чем-то занят, вот только непонятно чем. Несколько раз Ева заводила об этом разговор, но её любовник всё больше отнекивался. Хотя однажды он сказал: «Всё, что мне нужно — доктор и ключ. Ключ будет, когда Дуремар подгонит тарелку. А про доктора никто не знает. Надо идти к бегемоту и говорить слова. Но тогда он из меня всю правду вытащит». Из этой тирады поняша только то и поняла, что Карабас подумывает обратиться к Пендельшванцу за помощью, но не хочет — и тянет с этим.

Что касается карабасовой команды, раввин переориентировал её — точнее, её остатки — на поиски Пьеро. Бездельничающего и гомосятничающего Арлекина он придал в помощь следователю Тамбовскому, с которым маленький педрилка на удивление легко сошёлся. Тамбовский, в свою очередь, своё дело делал. Десяток опытных псов с хорошим нюхом рыли город во всех направлениях. Ещё несколько молодых патрулировали дороги. Карабас даже забрал из эргастула всю челядь, помнившую Пьеро — включая жуков-ударников — и использовал для поисков. Результатов пока не было. И Пьеро, и угнанный им заяц как сквозь землю провалились. По словам Карабаса, волчара был уверен, что разыскиваемый не покидал города и где-то прячется. Из чего следовало, что ему кто-то помогает. Раввин и сам склонялся к тому, но непонятно было, на кого думать…

— Евочка, ну сделай гоголь-моголь! — театрально простонала Львика. — Я ужасно хриплю!

В эту секунду Ева Писториус как бы увидела весь этот день с начала до конца — каким он будет.

Сейчас она позовёт мышей и они вместе сделают гоголь-моголь. Но, скорее всего, зайдёт Лэсси и справится с этим куда лучше. Львика скушает лакомство, заест бананом и пучком петрушки — и побежит в Олимпию. Она, Ева, снова примется за чтение «Разъяснения». Вполне возможно, что даже что-нибудь поймёт. Потом нужно будет заняться той пачкой бумаги, что лежит во входящих. Большую часть подпишет, не читая, меньшую — изучит более или менее подробно. Особенно тщательно просмотрит финансовые ведомости. Вызовет к себе несколько подчинённых, раздаст ценные указания. Потом обед. Надо бы сходить в «Копытце» — там, говорят, отличный пареный овёс. Потом в книжный — выбирать для Напси букварь: пёсику надо учиться читать. Скорее всего, она застрянет в магазине надолго и, кроме букваря, накупит ещё пачку книг. Заранее зная, что времени и настроения на чтение у неё, скорее всего, не будет — так что книги пополнят библиотеку Фонда. Вечером… нет-нет, Карабас сейчас очень занят. Отвлекать его нельзя. Значит, куда-нибудь зайти и выпить. Немножко. И взять с собой. Чтобы поскорее заснуть. А завтра будет примерно всё то же самое… и послезавтра тоже…

Ева встряхнулась. Подумала о том, что, похоже, месячные начинаются раньше срока: по календарю они должны быть тридцатого, а плохие дни — где-то в районе двадцать седьмого. Откуда же такой пессимизм?

— На улице что-то не то, — сообщил Напси. — Шум странный. Раньше он другой был.

Ева встала, выглянула в окно. В самом деле, улица была непривычно заполненной. При этом никто никуда не спешил. В медленно густеющей толпе сновали мартышки с какими-то бумажными листочками.

— Ну гоголь-моголь же! — капризно вскричала Львика и картинно лягнула воздух.

В этот момент в комнату быстро и бесшумно вошла Лэсси Рерих.

— У меня срочная информация, — сказала она таким голосом, что все сразу замолкли.

— Сегодня ночью, — продолжила черепаха, — в нашем домене произошли политические изменения.

— Чего? — не поняла Львика.

— Наш Губернатор, Наполеон Морган Гейтс Пендельшванц, отрёкся от власти и скрылся в неизвестном направлении.

Новость переваривали секунд пять.

— А почему? — наконец, выдавил Напси.

— По причинам, известным господину Пендельшванцу, — сказала как отрезала Лэсси.

— И чего теперь? — пёсик вытянул шею, вглядываясь в безопасницу.

— Начальником города стал Лавр Исаевич Слуцкис, бурбулис по основе, — продолжила та.

— То есть как? — подняла голову Львика.

— Что — как? — переспросила черепаха.

— Ну я не поняла, — растерянно сказала будущая звезда оперы, — ну бывает, наверное, что от власти отрекаются… заболел, может, или ещё что… А этот начальник города — он откуда взялся? Он вообще кто?

— Господин Наполеон Морган Гейтс Пендельшванц утвердил его кандидатуру, — сообщила Лэсси официальным голосом. — Лавр Исаевич уже зарекомендовал себя как эффективный управленец, — тут в интонациях черепахи проскользнуло что-то неприязненное.

— А так можно? — вырвалось у Евы.

— Как? — не поняла Лэсси.

— Ну вот так? Был губернатор, все привыкли, вдруг раз — какой-то бурбулис? А… а… а законы? Ну я не знаю, правила какие-то? У нас в Эквестрии новую Верховную должен утвердить Пусси-Раут, например. А у вас кто за это отвечает?

— У нас проводятся выборы, — черепаха презрительно вздёрнула голову. — Следующие будут в октябре триста четырнадцатого года.

— То есть это временный управляющий? — догадалась Ева.

— Всё сложнее, — сказала черепаха. — Нет ничего более постоянного, чем временное… Хотя посмотрим, — добавила она с сомнение в голосе.

— И как это для нас? — не отставала Ева. — Нас отсюда не попрут, например?

— Не знаю, — сказала Лэсси. — Пока не знаю.

Справка-синопсис. Политическая эволюция Директории

Current music: ГрОб — Всё идёт по плану

Лэсси права: нет ничего более постоянного, чем временное. Это касается всего, в том числе наименования домена, известного как Директория. Есть некая ирония судьбы в том, что он получил имя по названию режима, не продержавшегося и двух недель.

До того момента процветающая область на юге Италии — городская агломерация и прилежащая сельская местность — успела сменить около двадцати названий, среди которых были столь ёмкие и изящные, как «Республика», «Консулат», «Народно-Демократическая Трудовая Коммуна», «Священная Империя Объединённых Наций» и даже «Суверенное Унитарное Королевство Орландина». Все эти имена как-то особо не приживались. Местные жители упорно называли место своего проживания просто «город» — а кто жил в окрестностях, то «загород».

В 239 году о. Х. власть в городе захватила хунта из девятнадцати существ — в основном жуков, хорьков и силовиков. По каким-то соображениям они предпочли именоваться не хунтой, а Директорией, а себя поименовали «директорами». Всё, что они успели сделать — это провести заседание, на котором была принята «Декларация о намерениях», где населению обещались различные блага: мир, лёгкие налоги, самоуправление на местах и даже цензовую демократию — то есть выборность первых лиц полноправными избирателями. Увы, на следующем же заседании один из директоров, силовик-мимикродонт Абракадабр, в ходе дискуссии откусил головы хорькам, растоптал жуков, изнасиловал силовиков — и установил единоличную диктатуру, продержавшуюся одиннадцать лет.