Герои подводного фронта. Они топили корабли кригсмарине - читать онлайн книгу. Автор: Мирослав Морозов cтр.№ 24

«Стать моряком я мечтал с тех пор, – писал в мемуарах Иосселиани, – как узнал, что существует море и что по нему плавают корабли. После окончания школы-интерната я поступил в педагогическое училище, но вскоре сбежал из него на теплоход «Абхазия», делавший регулярные рейсы между Одессой и Батуми. Никогда в жизни я не испытывал такого душевного трепета, как в тот день, когда мы с Сашей Дживилеговым – моим товарищем по училищу, сбежавшим вместе со мной, – пришли наниматься в матросы к старшему помощнику капитана «Абхазии» ^[52]. Увы, стать моряком тогда Ярославу не довелось – его отыскали, вызвали в обком комсомола и после взыскания вернули в педучилище. Будущий ас-подводник без особого желания отучился там два курса, после чего тот же обком комсомола, идя навстречу его желанию, а также заполняя пришедшую из центра разнарядку, направил его в Ленинград поступать в Военно-морское училище имени М. В. Фрунзе.

Курсантом училища Ярослав стал в июне 1934 года в возрасте 22 лет. К этому времени его характер уже вполне сложился, и нельзя сказать, что привыкание к военной службе проходило без сучка и задоринки. Не раз сказывались весьма характерные для жителей Кавказа черты – горячность, излишняя самоуверенность и болезненное самолюбие. Был случай, когда курсант третьего курса Иосселиани задержался на два часа в увольнении, стараясь выиграть приз за лучшее исполнение мазурки на танцах, за что был удостоен и приза, и 10 суток ареста на гауптвахте. В другой раз Ярославу было стыдно признаться, что он никогда не стоял на коньках, что чуть было не закончилось серьезной травмой. Но постепенно лучшие качества – трудолюбие, упорство и хорошая память – брали верх. Со временем от кавказской горячности и самолюбия осталось только обостренное чувство справедливости, заставлявшее Иосселиани идти на конфликт с начальством, когда он считал себя правым.

В июне 1938 года Ярослав окончил училище и получил назначение на Черноморский флот штурманом подводной лодки Щ-207. Эта лодка, которой командовал капитан-лейтенант Илларион Фартушный, в то время считалась одной из лучших на флоте. Фартушный сумел сколотить, воспитать и обучить отличный экипаж, хотя использовал при этом довольно жесткие методы. В своих мемуарах Иосселиани так описал первые минуты их знакомства:

«– Вы назначены командиром штурманской боевой части. Документы ваши я уже смотрел, учились вы, как видно, неплохо, а теперь надо служить!..

– Так точно! – вставил я.

– Сегодня же примите дела, ваш предшественник должен завтра отбыть к новому месту службы…

– Так быстро?..

– Что значит «быстро»? Завтра корабль выходит в море на две недели. Не будем же мы ждать одного человека.

– Сразу… штурманом я, наверное, не смогу. Если бы кто-нибудь помог на первое время…

– Я ваш командир и буду помогать вам, если это потребуется. А теперь идите и принимайте дела, каюта штурмана напротив моей, там вас уже ждут.

Я вышел из каюты командира ошеломленный. В позорном провале в качестве штурмана подводной лодки я теперь не сомневался. Но самое ужасное было то, что путь к отступлению был отрезан: командир безоговорочно приказал принимать дела и готовиться к выходу в море» ^[53].

Этот первый поход запомнился Ярославу надолго: без какой-либо дополнительной подготовки или посторонней помощи, хотя и под пристальным вниманием командира, он научился стоять вахту, самостоятельно осуществлять прокладку курса, воспитывать личный состав штурманской боевой части.

«Увлеченный своими штурманскими делами, я не замечал, как бегут дни, и был удивлен, когда корабельный фельдшер, оторвав очередной листок календаря, заявил, что мы уже две недели «утюжим» Черное море.

Эти две недели многому меня научили. Я стал чувствовать себя вполне самостоятельным штурманом, и мне иногда уже казалось, что опека командира корабля только мешает мне в работе. Тогда я не понимал еще всей ответственности командира-воспитателя за подчиненных ему людей и их подготовку по специальности. Не понимал я также и того, что мало знать свое дело вообще. Кроме хороших и прочных знаний, нужны еще навыки, доведенные подчас до автоматизма, вошедшие в привычку. Мне казалось, что, как только я мало-мальски освою работу штурмана, командир уже не будет стоять рядом со мной на вахте, проверять мои прокладки курсов, решения астрономических задач. А на деле получалось наоборот. Фартушный становился все более придирчивым и требовательным ко мне и как к штурману, и как к вахтенному командиру» ^[54].

Справедливость этих требований молодой офицер понял лишь позже, а пока за добросовестное выполнение штурманских обязанностей он был выдвинут на следующую должность – помощника командира подводной лодки. Для того чтобы ее занять, Ярослав с ноября 1939 года по ноябрь 1940 года учился в командирском классе Учебного отряда подводного плавания имени С. М. Кирова в Ленинграде. После его окончания он получил назначение на новейшую черноморскую «щуку» – Щ-216, которая в это время заканчивала достройку и сдаточные испытания в Севастополе.

Новый этап службы также оказался нелегким. Мало того что свежесформированному экипажу пришлось изучить и своими силами достроить корабль, самим морякам только предстояло слиться в единый коллектив, а Иосселиани, как помощнику, предстояло наладить на корабле организацию несения службы. Непросто складывались отношения и с командиром лодки капитан-лейтенантом Григорием Карбовским. «В нашем соединении Вербовский (под таким именем вывел Карбовского в своих мемуарах Иосселиани. – М. М.) был единственный убеленный сединами командир подводной лодки. Он имел большой опыт работы с людьми, но возраст брал свое. Бывали случаи, когда он настолько уставал, что даже не мог вращать перископ, и мне приходилось помогать ему. Состояние нервной системы Вербовского также оставляло желать много лучшего. Он быстро раздражался» ^[55]. К слову сказать, реальному Карбовскому в конце 1940 года исполнилось всего 37 лет, и изможденным жизнью стариком он просто не мог являться. Вероятно, существовали другие причины вышеназванным особенностям в поведении командира, но тактичный Иосселиани не нашел возможным назвать их.

Начало Великой Отечественной войны застало Щ-216 у достроечной стенки. В строй она вступила только 17 августа, а спустя неделю вышла в боевой поход на дозорную позицию у берегов Крыма. Вслед за первым походом последовал второй – в октябре 1941 года в район болгаро-турецкой границы, где вдоль берега проходила коммуникация, связывавшая порты Румынии с проливом Босфор.

Обстановка на Черном море, особенно в первый период войны, сильно отличалась от обстановки, сложившейся на других морских театрах. К июню 1941-го Германия не обладала здесь ни военным, ни торговым флотом, а флот боярской Румынии уступал советскому Черноморскому по всем статьям. Тем не менее это не означало, что нам удалось установить на море неограниченное господство. Имевшимися силами Черноморский флот не мог помешать вражеским судам совершать ночные переходы из румынского порта Констанца в порты формально нейтральной Болгарии, а оттуда в Стамбул. Турция, соблюдавшая нейтралитет, не препятствовала торговым судам воюющих государств проходить черноморские проливы, закрыв их только для боевых кораблей. Пользуясь этим, вражеские танкеры, на борту которых перевозилась румынская нефть, переходили через Эгейское море в Италию. Конвои танкеров ходили довольно редко, не чаще двух раз в месяц, в остальное же время море оставалось пустынным. К октябрю 1941 года – времени выхода Щ-216 в поход на вражеские коммуникации – обстановка еще более осложнилась, поскольку в результате немецкого наступления вдоль берега Черного моря советским войскам пришлось оставить Одессу и начать бои на дальних подступах к Севастополю. В них в полном составе оказались задействованы надводные корабли и авиация Черноморского флота, в результате чего подводные лодки оказались единственными силами, развернутыми на коммуникациях противника. Разведка практически отсутствовала, и неделями подводникам приходилось утюжить море в ожидании случайной встречи с врагом. Многие субмарины возвращались в базы, даже ни разу не увидев дыма на горизонте. И это в то время, когда гитлеровские войска вели бои на подступах к Москве! Многими подводниками-черноморцами овладели в то время невеселые думы, они стремились попасть на надводные корабли или в морскую пехоту. Но, как показали последующие события, основные сражения в войне на Черном море были еще впереди.