– Возможно. Впрочем, так и есть! Ах, что я за идиот! Ио, ты помнишь, что сказала пророчица в Фивах? Повтори, я боюсь, что мне изменяет память.
– Сейчас вспомню… – сказала Ио. – "В мире наземном ищи…"
– Нет, дальше, – нетерпеливо поторопил ее Пиндар. – Там, где про волка.
– "Воющий волк для тебя стал причиной несчастий! – нараспев продекламировала Ио. – К хозяйке его подойти ты обязан! Пылает очаг ее в доме подземном. К богу Незримому ныне тебя отсылаю!"
– Вот-вот, достаточно. "Воющий волк для тебя стал причиной несчастий! К хозяйке его подойти ты обязан! Пылает очаг ее в доме подземном". Каллеос, есть ли в Элевсине пещера?
Каллеос покачала головой:
– Понятия не имею.
– Должна быть! Отпусти, пожалуйста, Латро со мной на сегодня и завтра, хорошо? Клянусь, что приведу его обратно.
– Ну, предположим. Но, может, все-таки объяснишь, в чем дело?
Пиндар, однако, уже успел набить рот яблоком и, прежде чем ответить, вынужден был прожевать и проглотить пищу.
– Там, в моем родном городе, я поклялся отвести Латро к тому месту, которое указала провидица. Я думал сперва, что это Лейбадейская пещера, где находится оракул, до которой от Фив всего два дня пути.
– Ты слушал оракула в дельфийском храме? – спросила Каллеос.
– Нет, – покачал головой Пиндар. – В Фивах есть свой храм Светлого бога и свой оракул. Мы не ходим к дельфийскому оракулу, это слишком далеко. Но прошлой ночью Латро сказал…
– Что мы должны доверять Светлому богу, раз поверили его оракулу, – вмешался я.
– Верно, Латро. Я знаю, ты вряд ли помнишь это, но возьми, пожалуйста, свою книгу. Посмотри в самом начале и скажи, где ты был ранен. Мы знаем, в каком сражении, но где именно, возле какого храма это произошло?
– Мне не нужно смотреть в книгу, – сказал я, – я перечитал ее не далее, как сегодня утром. В святилище Великой Матери-Земли.
Пиндар тяжело вздохнул:
– Я помню, кое-кто уже говорил нечто подобное. Что ж, все полностью совпадает.
– Что с чем совпадает? – спросила Гилаейра.
– Волк – один из спутников Великой Матери, – ответил Пиндар. – Вот почему я решил, что имелось в виду именно ее святилище – между прочим, оно расположено в пещере, под землей. А не помнишь ли ты, что говорил тот жрец на берегу озера? Наутро после нашего с тобой знакомства?
– Он рассказывал, что у богов есть множество имен, которые соответствуют различным их свойствам и возможностям. А еще он сказал, что в разных странах одних и тех же богов называют по-разному. Разумеется, я знала об этом и раньше.
Пиндар кивнул.
– А знаешь ли ты, как Элевсин получил свое название? И почему именно там устраиваются мистерии?
– Я думала, так было всегда.
– Нет, в стародавние времена в Элевсине, – который тогда назывался совсем иначе, – правил царь по имени Келей
[92]. Народ его жил охотой, рыбной ловлей и собирательством. Великая Мать повсюду искала свою дочь, которую похитил Принимающий многих «Аид»… Однако это длинная история.
Короче говоря, Великая Мать во время своих странствий оказалась в Элевсине и научила Келея выращивать злаки…
– Теперь я понимаю! – воскликнула Гилаейра.
– Ну конечно, и мне тоже следовало бы раньше, значительно раньше догадаться об этом! Богиня зерна и есть Великая Мать, или Мать-Земля, которая и посылает нам, людям, пшеницу и ячмень. Самый крупный ее храм в Элевсине, а Латро был ранен возле одного из других ее храмов. Светлый бог велел Латро отправляться именно в Элевсин и, когда я повел его ложным путем, позаботился, чтобы мы в конце концов все-таки попали куда нужно.
Теперь мне следует непременно отвести Латро туда, и я мог бы сделать это прямо сегодня. И тогда я выполню свою миссию и смогу вернуться домой.
– А я найду своих друзей? – спросил я. – Я буду исцелен?
– Этого я сказать не могу, – с важным видом ответил Пиндар. – Однако первый шаг к своему исцелению сделаешь, это точно.
Глава 18
В ХРАМЕ ВЕЛИКОЙ МАТЕРИ
Сегодня я принес жертву. Где-то в полдень Пиндар, Гилаейра, Ио беседовали в храме со жрецом, который назвался Полигомом и сказал, что он потомок Евмолпида.
– Верховного жреца всегда выбирают из членов нашего семейства, – пояснил он. – И многие мои родственники по очереди служили великой богине, надеясь всего лишь на ее улыбку. – Тут он сам широко улыбнулся. У этого жреца была внешность добродушного и доброжелательного толстяка, каких немало на службе у богов и царей, хотя пахло от него кровью (как, по-моему, и от всех жрецов). – Все мы дети Демофонта, которого богиня непременно сделала бы бессмертным, если б ей не помешали. Возможно, принадлежать к роду гераклидов более выгодно – ведь Гераклу все же было даровано бессмертие, однако нам выпала именно такая доля и приходится с ней мириться. Итак, – спросил он Пиндара, – чем я могу помочь тебе, господин мой? Насколько я понимаю, это твоя жена и дочка? А это – твой сын, которого, должно быть, ранили в бою. Поразительно красивый молодой человек – жаль, что и его кто-то поразил в голову! – Он добродушно посмеялся над собственным каламбуром. – Однако здесь отнюдь не храм целителей, здесь исцелить можно разве что душу. Впрочем, я с радостью провожу вас в святилище того бога, что исцеляет.
– Надеюсь, что пребывание именно в твоем храме, о жрец, исцелит мой недуг, – сказал я, и Пиндар стал объяснять, в каких мы все, собственно, отношениях между собой.
– Ах вот как! Значит, у вас как бы две совершенно различные цели, хоть вы и путешествовали вместе. Давайте сперва займемся тогда этой молодой женщиной, ибо, на мой взгляд, ее случай несколько проще.
– Тебе следует знать, дочь моя, – обратился он к Гилаейре, – что существует три группы людей, которые не могут быть допущены к мистериям: убийцы, маги и предсказатели. Если тебе разрешат участвовать в таинствах – или, по крайней мере, ты станешь ученицей, – а потом откроется, что ты принадлежишь к одной из трех запретных групп, то наказанием тебе будет смерть. Но не бойся. Пока что тебе даже не нужно уверять меня, что ты никого не убивала и что ты не колдунья. Просто покинь этот храм и вернись в город. И никакого наказания не последует.
– Я…
– Да, дочь моя?
– Ты ведь знаешь, наверно, что девушки любят порой погадать о будущем, для чего в полнолуние опускают в источник зеркало? И если заглянуть в это зеркало…
– То что же увидишь?