Чародей как еретик [ = Чародей-еретик ] - читать онлайн книгу. Автор: Кристофер Сташеф cтр.№ 44

* * *

Схватка шла в двух плоскостях — в беседе и молчаливая. Катарина и Туан слышали только учтивый диспут о Церкви, в то время как Бром О'Берин, погрузившись в поток кроющихся за словами мыслей, вел битву за правдивые сведения.

— Так вы не отрицаете, что вы — священник? — мозг колдуньи прислушивался к малейшим ассоциациям, которые мог вызвать этот невинный вопрос.

— К чему отрицать? Я горжусь этим, — улыбнулся монах.

Ничего. Ни единого слова, ни единого образа, нет даже обычной мешанины повседневных мыслей. Ни-че-го. Пустота, вакуум.

— Меня зовут Гвендолен, леди Гэллоуглас. С кем имею честь беседовать?

— Я отец Перон, дитя мое.

Он собирается говорить с ней по-отечески, как пастор со своей прихожанкой? Что ж, Гвен знала, как ускользнуть от этого.

— Признаюсь, я озадачена, святой отец, — ответила она. — Как вы можете называть Их Величества «еретиками», когда они всего лишь держатся своей веры, в которой прожили всю свою жизнь?

— Все течет, все меняется, дитя мое, — и Церковь меняется вместе с этим миром. Вот почему и Христос дал Петру власть вязать и разрешать — чтобы Церковь могла измениться, буде в том возникнет надобность.

Тут глаза священника словно пламенем полыхнули, и Гвен ощутила страстную, фанатичную веру, исходящую от этого человека. У нее даже дух захватило — такой сильной и неожиданной была волна. Она взяла себя в руки.

— Однако же вы откололись от Петрова наследника.

Священник покраснел, и к страсти добавилась злоба.

— Папа не может знать, что творится на Греймари. И те перемены, что он провозглашает для других миров, здесь не имеют власти.

Его гнев пугал, устрашал, и Гвен в самом деле почувствовала себя девчонкой, стоящей перед суровым наставником. Она заколебалась, но не подала виду, и сфокусировала свой разум лишь на одном — на страхе священника перед загробной жизнью.

— И откуда же вы узнали, что Папа ошибается?

— Так сказал милорд архиепископ, — если собеседника и посещали какие-то сомнения, то это не проявлялось ни малейшим образом, Там, где должны были биться мысли, не было ничего.

Гвен нахмурилась. Его вдохновение и внушающую страх религиозность нельзя было объяснить одним лишь рвением.

— А сам ты своего мнения об этом не имеешь?

— Я дал обет повиноваться господину моему архиепископу, а его мудрость в этих вопросах далеко превосходит мою.

— Вообще-то, ты клялся в повиновении аббату, но не архиепископу.

По лицу монаха скользнула тень, кажется, эти вопросы выводили его из терпения, но разум оставался все таким же пустым.

— Да, сейчас он архиепископ, но он все еще остается и аббатом, и то, что объявлено им истиной для Греймари, есть истина для Греймари!

— Даже если он восстал против Папы?

— Даже так.

— Не он ли тогда еретик?

Отец Перон покраснел, и его гнев обрушился на Гвен, как обернутый войлоком молот.

— Нет, еретик — король, коль скоро Он не примкнул к истинной Церкви.

Тупик. После паузы Гвен сменила тему.

— Королева правит страной наравне с королем. Почему же ты говоришь только об Его Величестве?

— Господь — наш отец, дитя мое, и это он правит всем. А потому любой владыка должен быть мужеского пола. А власть женщины — противоестественна.

Катарина привстала, побагровев от ярости, со сдавленным хриплым возгласом, но рука Туана сдавила запястье супруги. Впрочем, Катарина обещала Гвен придержать язык и сдержала слово. Отец Перон позволил себе слабо усмехнуться.

Гвен наступила на горло собственным чувствам и сохранила маску озадаченности.

— Разве ты не чтишь святую Марию, мать Господа нашего?

— Да, но только как мать — и с нетерпением жду вступления на престол Алена.

Теперь и Туан начал багроветь, хотя еще держал себя в руках. Он чувствовал, когда выпад направлен в его сторону.

— Судя по твоим взглядам, Ален тоже будет еретиком, — заметила Гвен.

— Я верю, что когда принц вступит в зрелый возраст, Господь снизошлет ему мудрость, — набожно проговорил отец Перон. — Если же нет, то он увидит, что ему противостоят все его бароны — нет-нет, весь народ.

— Ты так уверен в будущем… — негромко сказала Гвен.

— Победа за Господом, дитя мое, — победа всегда остается за Господом, — взгляд отца Перона пронизывал ее насквозь, до самых дальних уголков души, а огонь его непоколебимой веры обжигал разум. — Истина восторжествует, а Церковь Греймари — истинная Церковь.

* * *

— Я не смогла извлечь из него ничего, — пожаловалась Гвен, когда отец Перон удалился вслед за своими тюремщиками в камеру, которая может быть, напомнит ему монастырскую келью. — У него самый лучший щит, какой я когда-либо встречала — за исключением моего мужа, когда он захочет. Колдунья поежилась и решила сменить тему.

— Но он и в самом деле священник.

— Чародей в монашеской рясе? Это богохульство, — покачал головой Туан, мерно шагая по комнате.

— Да, монахи всегда поносили ведьм, — кивнула и Катарина.

— Лишь приходские священники, — заметил Бром. — А о чем они толкуют между собой в монастыре, мы не знаем.

— Но почему бы среди них не оказаться одному с нашим даром? — пожала плечами Гвен. — Колдовской народ можно найти в любом графстве и в любом сословии, так почему бы и не в монастыре?

— Верно, — согласился Туан, — но все-таки странно. Уж не он ли тот человек, который призывает колдунов на сторону архиепископа?

— Не знаю, — покачала головой Гвен. — Я не смогла прочесть ни одной его мысли — лишь его чувства достигали меня.

Она наморщила лоб.

— Подумать только, его вдохновенная вера так подавила меня, что мне уже стало казаться, что его дело правое.

— Когда я слушал его речь в городе, — кивнул Туан, — такое ощущение охватило и меня.

— Ну нет! — вскричала Катарина. — Уж не думаете ли вы в самом деле, леди Гэллоуглас, что…

— Нет-нет, не думаю. Но таков его дар — вкладывать свое чувство правды или кривды в разум других.

— Наверное, каждый хороший оратор обладает толикой этого таланта? — вопросительно посмотрел Туан. — Действительно, меня тронули не только его слова.

— Не только. На вас повлияла сила его разума.

— А слова, стало быть, служили лишь предлогом, чтобы удержать вокруг себя людей, пока колдовство не подействует? Что ж, в это я могу поверить.

— Не подобным ли даром обладал бунтовщик Альфар? — поинтересовалась Катарина.