Числа Харона - читать онлайн книгу. Автор: Марек Краевский cтр.№ 34

Рената нервно почесала шею, на которой расцвели розовые пятна.

— Я очень благодарна вам, пан профессор, за все, что вы для меня сделали, — она взглянула на него с натянутой, бледной улыбкой.

— Пошли, — Попельский поднялся с кресла. — Подкрепитесь кофе, а я тем временем оденусь.

Вышел из гостиной несколько обеспокоенный Ренатиним взглядом. Он готов был поклясться, что она смотрела на заметные из-под домашней куртки густые и темные волосы на его груди. Отбросив эту мысль как нереальные мечты немолодого мужчины, начал одеваться. Это не заняло много времени, поскольку по старой привычке он вечером всегда, перед тем как лечь спать, готовил себе костюм на следующий день. Все лежало на отдельном стуле: от носков до шляпы, все подобрано в тон, ботинки того же цвета, что и ремень, галстук гармонировала с пиджаком.

Поэтому он очень быстро выбрал новый, светлый костюм и через минуту уже был на углу Иезуитского сада с тяжелым чемоданом у ног. Рядом стояла немного испуганная Рената. Попельский осмотрелся вокруг за извозчиком, не зная, что на его затылке покоится полный сострадания и гнева взгляд Леокадии, которая давно уже не спала и сквозь приоткрытые двери спальни прислушалась к их разговору.

Наконец появился экипаж. Извозчик, услышав адрес, воспетый в батярских песнях, несколько обеспокоенно взглянул на небритого и поцарапанного мужчину и его красивую спутницу. Стегнул коня и двинулся вдоль университета в сторону улицы Браеровской, чтобы ей добраться до Яновской.

Этих двоих, которые так отличались возрастом, извозчик, как и пани Зиморович, принял бы за проститутку и ее сутенера, если бы не скромное платье женщины и отсутствие макияжа на бледном лице. Чтобы узнать, кем были его утренние пассажиры, возница замедлил ход и навострил уши.

— Должен вам кое о чем рассказать, панна Рената, — ласково отозвался мужчина. — Пожалуйста, не пугайтесь того, что я вам сейчас скажу…

Женщина судорожно перевела дыхание, а розовые пятна на ее шее, которые уже, казалось, исчезли, сейчас побагровели.

— Интересно, что вы можете мне сообщить за пять минут до поселения меня у своего друга, — она рассерженно дернулась. — Может, то, что мне придется вас отблагодарить, а? Может, вы вернетесь к вашим бывшим залетам, как это уже было в той ужасной кафешке, а?

Попельский сидел неподвижно. Хотел погладить Ренатину ладонь, но испугался, что она может воспринять этот жест за нескромный.

Однако его спутница вскоре успокоилась. Грустно взглянула на Эдварда.

— Простите, пан профессор, мне столько пришлось пережить, я такая разбитая!

Извозчик был настолько ошеломлен званием, которым его пассажирка одарила своего спутника, что слишком поздно повернул на Яновскую и зацепил дышлом за фонарный столб, едва не опрокинув экипаж. Он никогда бы не сказал, что этот коренастый лысый сутенер со сломанным носом похож на профессора!

— Ничего, я вас понимаю, — отозвался мужчина прокуренным басом. — Но я бы солгал, сказав, что ваши подозрения вызывают у меня какую-то боль или презрение… Однако вернемся ad rem. У балетмейстера не перепугайтесь… Чего? Что же, сейчас я вам скажу, потому что мы уже приехали. Ну, это здесь, пан извозчик! Остановитесь!

Поскольку возница ужасно хотел узнать, что могло перепугать его пассажирку, он остановился очень неохотно. Экипаж стоял на углу Яновской и Клепаровской у кабака, о котором весь Львов пел песенки.

Попельский рассчитался, схватил чемодан, протянул руку Ренате и провел ее к дому, где на третьем этаже находилось помещение Юлиуша Шанявского.

Между этажами Попельский остановился. Хотел рассказать Ренате правду о назначении квартиры именно сейчас, прошептать ей это на ухо в темноте и вблизи, чтобы хоть на мгновение почувствовать тепло ее тела, ее дыхание на своих губах. Чувствовал себя, словно сатир, который украдкой касается гладкой женской кожи или тростью поднимает подол девичьих платьев.

— Пан Шанявский, — шептал он, наслаждаясь ее близостью, — в этой квартире устраивает себе свидания. Она и служит ему исключительно для этого. Поэтому прошу вас не пугаться, если случайно увидите не совсем одетого мужчину!

— Благодарю за предостережение, — Рената стиснула зубы. — Как-то придется это стерпеть.

Попельский не мог продолжать стоять так близко от Ренаты, чтобы не вызвать у нее подозрения, будто он собирается воплотить свои низменные планы, как это было в кафе Гутмана. Остановился перед дверью и выстукал на них «Марш Радецкого».

Балетмейстер открыл дверь не сразу. Был одет в белый пикейный халат с большим треугольным вырезом, который обнажал его торс почти до пупка. На шее позвякивали три золотых медальона.

— Слуга покорный, пан комиссар, — отозвался Шанявский, поклонился до пояса, меланхолически улыбнулся и пошел вглубь квартиры. Из одной комнаты долетал громкий храп и запах духов. Балетмейстер собирался исчезнуть среди этих ароматов, но Попельский остановил его.

— У меня исключительная ситуация, маэстро, — сказал он. — Эта пани поживет несколько дней в маленькой комнате с окнами на улицу. И пожалуйста, не подвергайте ее на встрече с наклюкавшимися мужчинами!

— Servus tuus, domine Eduarde ^[60], — Шанявский склонился почти до земли, а его медальоны тихонько звякнули. — Пани будет тут безопасно, как у мамы! А что случилось с вашим благородным лицом, пан комиссар?

— Не понравилось кому-то.

— О, мне хорошо известно эта позорное отсутствие вкуса, — Шанявский коснулся ямки на своей голове.

Попельский поднял шляпу, но этому жесту было далеко до изысканности, которой его только что одарил маэстро. Двинулся вперед, вошел в упомянутую комнату, поставил чемоданчик на пол и пригласил Ренату внутрь. Девушка оказалась в узком помещении, меблированном лишь кроватью, столиком и ширмой. Рената села, опершись локтями на колени и закрыв лицо ладонями.

— Сейчас я принесу вам поесть, — Попельский вытер вспотевший лоб. — Вы же не завтракали. За несколько минут откроют ближайший шинок.

Рената не ответила.

— Будете яичницу? Видимо, у них ничего лучшего нет. У маэстро явно найдется икра и шампанское, но это действительно негоже, чтобы я рылся в его каморке…

Рената не отзывалась.

Попельский мысленно проклинал тирана в своих штанах, который толкал его к этой женщине. Он не мог ему противиться. Тяжело сел рядом с Ренатой и обнял ее. Давно не испытывал такого напряжения. Губами коснулся ее тонкой ключицы. Ожидал жгучей пощечины. Вместо этого ее ладонь погладила его затылок. Приап полностью завладел Попельским.

Пуговицы отскакивали от стен, когда Рената Шперлинг разрывала на нем сорочку. Ее нисколько не смутил голый мужской торс, наоборот, они припала щекой и губами к его широкой груди. Не стеснялась дневного света. Не отводила взгляда, высвобождая свои груди из бюстгальтера и быстренько скручивая на бедрах подвязки. Через несколько минут Эдвард Попельский понял, что смутить Ренату Шперлинг не так уж и легко.