Числа Харона - читать онлайн книгу. Автор: Марек Краевский cтр.№ 30

— Пан комендант, возможно, вы согласитесь принять и выслушать уволенного со службы комиссара Эдварда Попельского? Он знает, как разрешить дело Байдиковой и Кох.

Грабовский во второй раз чокнулся с Зарембой, улыбнулся и продолжил обходить присутствующих, принимая поздравления. Однако никакие слова не доставили ему такого удовольствия, как просьба аспиранта. Каждый, кто желал бы коменданту быстро поймать какого-то преступника, натолкнулся бы на его гнев, потому что эти слова он воспринимал как намек на беспомощность полиции. Все подчиненные Грабовского это осознавали и как огня избегали разговоров о недавних убийствах гадалки и проститутки. Сегодня, кроме непосредственного начальника, полковника Ягрим-Малешевского, об этом деле заговорил лишь Заремба, но это было не праздное пожелание, а конструктивное, важное предложение.

Инспектор завершил свой именинный обход, выпил рюмку и закусил, а потом поклонился присутствующим и все разошлись. Сам он сел в кабинете, попросил секретаршу не соединять его ни с кем в течение четверти часа, разве что будут звонить от воеводы или архиепископа, а потом задумался над словами Зарембы.

Возможно, раньше он воспринял бы их как наглость, беспардонное нарушение субординации, потому что Заремба не уведомил об этом своего непосредственного начальника, Коцовского. В другой раз, может, и так, но не сейчас. Ему прекрасно были известны отношения, царившие в Следственном отделе, и он знал, что служебный путь в этом случае оказался бы тупиком: Коцовский был заклятым врагом Попельского и исключил бы любое участие последнего в расследовании. Сам Грабовский высоко ценил Лыссого, однако не колебался ни минуты и уволил его после скандала с начальником. Комендант был сторонником решительных действий и продемонстрировал это совсем недавно, подавляя беспорядки в украинских селах, поэтому чуть ли не тяжким преступлением считал любое проявление несубординации относительно начальства и про такого наглеца не желал больше никогда слышать. Сегодняшний утренний звонок и легкий намек со стороны полковника Ягрим-Малешевского пошатнули взгляды Грабовского на подобные проступки. Слова шефа про очередные нападки прессы полностью их изменили. Грабовский прекрасно припоминал ситуацию многолетней давности, когда он в Ковеле дал интервью журналу «Кресы». Его высказывание про «бандитизм, характерный для местного населения», искаженное репортером, вызвало в сейме бурю. Тогда фракция депутатов-коммунистов требовала привлечь его к ответственности. Правда, «Кресы» впоследствии разместили опровержение, однако ненависть Грабовского к прессе не уменьшилась.

Он принял решение. Прежде чем раздался звонок с поздравлениями от архиепископа Твардовского, именинник отдал секретарше распоряжение вызвать Попельского к шести.

Минуту назад именно пробило этот час, и Попельский сидел перед ним. Со своей избитой рожей, в новом, идеально скроенном костюме, он напоминал альфонса или гангстера из Чикаго. Возможно, такая подозрительная внешность раньше и вызвала бы недовольство инспектора. Но не сегодня. Тем более, не после утреннего звонка главного коменданта.

— У меня немного времени, — Грабовский хотел было добавить «пан комиссар», но эти слова никак не подходили к мужчине с лицом в синяках и царапинах, да еще и в цивильной одежде. — Итак, к делу!

— У меня есть информация, которая поможет схватить Гебраиста, — Попельский знал, что Заремба уже сообщил прозвище преступника в Следственном отделе.

— Тогда передайте ее подинспектору Коцовскому, — комендант встал из-со стола и одернул мундир. — Мне известно, что вы с ним сотрудничаете как эксперт по древним языкам. Если предоставленная информация действительно ускорит расследование, мы оценим вашу преданную гражданскую позицию. Что-то еще?

Попельский тоже поднялся.

— Прошу дать мне шанс на исправление, — он ожидал раздражения начальника. — Хочу очистить себя в глазах руководства и получить шанс вернуться в полицию.

— Сегодня я узнал, что вы знаете, как схватить Гебраиста, — Грабовский сел, — и поэтому вас вызвал. Зато я тут слышу о каком-то очищении. На это у меня времени нет, пан!

— Все это взаимосвязано, — Попельский перевел дыхание. — Информация, которая ведет к преступнику, является тайной. Я получил ее как частный детектив, могу воспользоваться ею сам, разыскать Гебраиста, а полицию уведомить лишь на конечном этапе моего следствия, чтобы затем совместно схватить убийцу. А могу сотрудничать с полицией теперь. Я не знаю, что мне делать… Если бы вы дали мне хоть какую-то надежду на возвращение…

— Вон! — рявкнул Грабовский. — Что ты себе позволяешь, ты, пьяница?! Шантажировать меня?! Вон отсюда!

Попельский поднялся и вышел. Комендант упал в кресло и усмехнулся. Возможно, раньше он выбросил бы наглого просителя и забыл о его предложении. Но не сейчас. Не после звонка Ягрим-Малешевского. Он уже сыграл роль разъяренного начальника. Теперь настало время действовать. Поднял трубку.

— Панна Ядзя, — молвил он к секретарше, — наберите мне, пожалуйста, домашний номер Коцовского. Cito! ^[55] Но сначала остановите возле выхода Попельского!

Телефон отозвался через миг.

— Вернитесь в кабинет, — сказал Грабовский в трубку. — Сейчас поговорите с моего аппарата с подинспектором Коцовским. Я лично буду контролировать это следствие! Быстренько поднимайтесь наверх, потому что у меня банкет в «Венской»!

— Примите наилучшие пожелания по случаю именин, — послышался хрипловатый голос Попельского. — Сейчас приду!

Впервые за сегодняшний день слова приветствия показались Грабовскому действительно приятными.

Несмотря на будний день, в половине восьмого в «Лувре» уже не было свободных столиков. В конце концов, такое продолжалось уже три года, с тех пор как ресторан получил нового владельца, лишился старого названия «Renaissance» и получил современное, «парижское». Попельский отыскал место лишь благодаря официанту, который хорошо помнил щедрые чаевые, полученные от лысого благодетеля. Находчивый работник прекрасно знал, что некий преподаватель гимназии как раз заканчивает ужинать за боковым столиком и имеет привычку выходить из ресторана, едва проглотив последний кусок. Поэтому он посадил Попельского за служебный столик и уже через мгновение вел его, без умолку повторяя на все стороны «целую ручки», в только что освобожденную преподавателем ложу, освещенную лампой, которая стояла посреди стола.

Попельский глянул в зеркало на свой смокинг и старательно повязанную белую бабочку, потом удовлетворенно осмотрел занятый столик и вручил официанту двадцать грошей за то, что тот подыскал ему такой романтический уголок, идеальный для свидания с Ренатой Шперлинг.

Однако вдруг ему пришлось довольствоваться обществом сердитого и вспотевшему Зарембы, который ввалился в ложу.

— Пан старший, — Попельский позвал официанта, и тот немедленно появился. — Пожалуйста, графин чистой водки Бачевского и какие-нибудь закуски.