Числа Харона - читать онлайн книгу. Автор: Марек Краевский cтр.№ 26

— А ты осознаешь, чего от меня требуешь? — Заремба проглотил последний кусок и закурил сигарету. — Чтобы я говорил с воеводским комендантом минуя своего непосредственного начальника!

— Буду с тобой откровенным, — Попельский чокнулся своей рюмкой об Зарембину и проглотил водку, резко запрокинув голову назад. — Как частный детектив я получил от инженера Байдика, сына убитой гадалки, очень выгодный заказ. Хорошие деньги и, к тому же, важный след, который инженер скрыл от полиции, боясь опозорить память матери. Байдик рассказал мне об этом при условии, что я передам убийцу ему. Но я так не поступлю. Нарушу обещание и отдам преступника полиции. Откажусь от огромного вознаграждения. Но я сделаю это лишь тогда, если Грабовский снова возьмет меня на работу. Я хочу, чтобы ты сказал ему такое: «Пан комендант, частный детектив Попельский имеет след, по которому непременно отыщет Гебраиста. Он может сделать это сам, а может сотрудничать с полицией. В первом случае приведет закованного в наручники Гебраиста в редакцию «Нового века» и заявит, что сам поймал серийного убийцу. Во втором он тихонько передаст преступника полиции, а Вы восстановите Попельского на работе». Вот и все, о чем тебя прошу. Ты можешь отказаться, а я не рассержусь. Но пока не получу согласия старика, буду вынужден действовать сам, и мое расследование будет очень медленным…

— И будут новые жертвы. Ты понимаешь, какую берешь на себя ответственность?

— Да.

— А знаешь, какую ответственность возлагаешь на меня?! — рявкнул разъяренный Заремба.

— Я действительно не упрекну тебя, Вилек, — Попельский вылил в рюмки остатки водки из третьего графинчика, — если ты обо всем расскажешь Коцовскому и переложишь это бремя на него. Но эта тварь меня ненавидит и ничего старику не скажет. А Гебраист продолжит убивать и отправлять новые безумные записки.

— Завтра у старика именины, — Заремба успокоился. — В холле комендатуры будет угощение. Рюмка водки, кусок холодца, пирожные и чай на десерт, как всегда. Тогда с ним можно поговорить, а он выслушает просьбу.

— Почему завтра? Ведь именины Чеслава в июне!

— Он чтит только свое второе имя. А именины Паулина приходятся на сегодня, поэтому официальное угощение будет завтра.

— Действительно, это же именины моего отца, — Попельский поднял рюмку. — Спасибо тебе, Вилюсь! Ну, выпьем и закажем последний графинчик, потому что официант еще подумает, что мы какие-то фруні ^[48], а не крутые парни из Станиславова!

Через полчаса оба вышли из ресторана. В их желудках хлюпало по четыре сотки водки. Однако это количество больше повлияло на Зарембу, чем на Попельского, поэтому Эдвард заявил, что проводит коллегу домой, но непременно через улицу Линде.

Добравшись туда, Попельский остановился у дома номер 3. Окна современного дома с небольшими балконами были приоткрыты. Не надо было ни к чему прислушаться. Из распахнутого окна на втором этаже доносились женские вопли и стоны.

— Ого, так там кто-то фест шпіцует! — засмеялся Заремба.

Однако его другу было отнюдь не смешно.

Той ночью Попельский не анализировал еврейских надписей, несмотря на обещание Зарембе. Вернувшись домой, Эдвард уснул крепким пьяным сном, перечеркнув все свои планы на расследование и нарушив обусловленный эпилепсией ежедневный ритм, когда он засыпал на рассвете, а работал днем и ночью.

Проснувшись в шесть утра, он сразу с нежностью подумал про кузину и служанку. Причиной такого прилива благодарности был хрустальный кувшин, наполненный газированной водой, в которой плавали кружочки лимона и листья мяты. Наверняка его поставила Ганна по просьбе заботливой Леокадии.

Приник ртом к кувшину и выпил почти половину. Потер пальцами лоб. Похмелье напоминало о себе разве что легким давлением в черепе, привкусом никотина во рту и ощущением недосыпа в глазах.

Встал, на пижаму надел домашнюю куртку и направился в ванную, поздоровавшись по дороге с Ганной, которая вернулась с базара и, напевая псалмы, готовила на кухне завтрак. Осторожно побрившись и почистив зубы, он легонько похлопал себя по щекам увлажненными одеколоном ладонями, намазал потом лицо кремом и вернулся в свою комнату, где служанка приклеила ему пластырем к спине новую повязку. Надел свежевыстиранную белую сорочку и новый, светло-серый костюм в узенькую полоску. Однотонный галстук цвета красного вина хорошо подходил к остальному гардеробу.

Зашел в Ритину комнату и посмотрел на спящую дочь. Девочка лежала в ореоле черных кудрей, зарумянившись от сна и обнимая куклу в гуцульской одежде. Его переполнила такая нежность, что он не удержался и поцеловал дочь в затылок возле ушка. Почувствовал тепло сонного тела и запах крахмала, что исходит от чистой постели. Рита открыла глаза и улыбнулась папе.

— Просыпайся, сплюшка, — прошептал тот. — Папа отведет тебя сейчас в школу.

И вышел из комнаты дочки, пропуская туда служанку, которая повторяла свою вечную поговорку: «А я лентяюшку за ушко, вставай, лентяюшка-смердюшка».

Сел в гостиной со «Словом польским» и высоким стаканом лимонно-мятной газированной воды. Сигареты не закурил, чтобы не раздражать Леокадии, которая очень гневалась на него за курение натощак.

Он уже успел прочитать статью об аресте Махатмы Ганди и, — и это его очень заинтересовало — о первом бейсбольном матче, который сыграли в Америке ночью при искусственном освещении, когда Рита, одетая в синее форменное платьице с матросским воротничком, села в столовой и позвала к столу. Позавтракали вдвоем, потому что Леокадия еще спала.

На столе появилась тарелка с любимой Ритиной кашей по-краковски, то есть запеканкой с изюмом и миндалем в малиновом сиропе. Посреди стола Ганна поставила корзинку с булками и прикрытую тарелку с сардельками. Отец и дочь съели все это с огромным аппетитом, а очередность блюд была в семье обычной: сначала сладкое, потом питательное.

Через несколько минут они поднимались по улице Крашевского вдоль Иезуитского сада. Рита крепко держалась за отцовскую руку и, как всегда, расспрашивала его о значении странного символа на кольце. Попельский нес ее ранец и шутил, приговаривая, что этот магический знак — предостережение для непослушных девочек. В то утро он был такой счастливый, что ему даже в голову не пришло, что он ужасно рискует, вот уже второй день подряд обрекая себя на действие солнечных лучей. Носить темные очки, как утверждали медики, надо было время от времени, а не постоянно. Он об этом даже не подумал, так же, как и о следствии, о тайной миссии Зарембы, даже о Ренате Шперлинг.

Но все эти проблемы вернулись, как только он провел дочь к женской школе св. Марии Магдалины. Поцеловав ребенка, отец отдал ей рюкзак и котомку с пряничками-юрашками, которые утром купила для нее Ганна.

Возвращаясь, он переходил улицу Сапеги в неположенном месте, и его чуть не сбил лимузин, на заднем сиденье которого расселся воеводский комендант, инспектор Чеслав-Паулин Грабовский. В одной руке держал сигарету, а в другой — большой букет красных гвоздик. Проводил Попельского строгим взглядом и даже что-то заметил шоферу.