Культовое кино - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Трофименков cтр.№ 37

Но «коллекцию» увидит не Эллис, а Билл: коллекцию сексуальных искушений, призраков, кошмаров ночного города, о которых раньше не то чтобы не догадывался, просто на них никогда не падал его взгляд. То ли его глаза были раньше «широко закрыты», то ли теперь они закрылись настолько широко, чтобы увидеть лежащее вне человеческого поля зрения. Один из центральных символов фильма – пианист, играющий с завязанными глазами на костюмированных оргиях.

Кстати, «Широко закрытые глаза» – не только рождественская сказка. Он примыкает к обширному циклу фильмов на тему «яппи в опасности», снятых в 1980–1990-х: от «Человека дождя» Левинсона и «После работы» Скорсезе до «Чего-то дикого» Демми и «Фрэнтика» Поланского. Вернее, не примыкает, а замыкает этот цикл. Если основоположники темы видели в злоключениях яппи лишь социальную трагикомедию, то Кубрик поднял ее до метафизической высоты.

Впрочем, отношения между «коллекцией» и визитером не совсем традиционны. Не только Билл смотрит на «экспонаты», но и они смотрят на него. Он оказывается в мире оживших статуй, отделившихся от стен и воплотившихся теней, сошедших с картин соблазнительниц, дышащей бронзы. Первая из этих статуй – наркоманка в туалете. Вторая – дочь его умершего друга, готовая в истерическом порыве отдаться Биллу прямо у неостывшего тела отца. Третья – очаровательная уличная проститутка, к которой, поддавшись порыву, Билл заходит, но так ни на что и не решается. И целующаяся, вжавшись в стену, парочка. И уличная шпана, походя сбившая Билла с ног и обозвавшая его педерастом. И соблазнительная нимфетка, дочь неопрятного серба, у которого Билли берет напрокат карнавальный костюм для загородной оргии: отец застанет ее развлекающейся с двумя уродами-японцами в женских париках, а она, ничуть не испуганная, спрячется за спиной врача.

Кульминация фильма – оргия. Не обычная partouze, как сказали бы французы, не групповуха, а священнодействие, сектантское радение. Маски окружают героя с такой спокойной безжалостностью, что «Казанова» Феллини кажется наивной поделкой. Десятки пар не просто совокупляются на всем пространстве особняка, но словно подчиняют свои движения некой музыке. Вернее, сами пишут своими телами симфонию секса. Разноцветные мантии мужчин – черные, красные, синие – буквы недоступного простым смертным иерархического алфавита. Секс оказывается не хаосом, каким он виделся герою, а страшной гармонией, задающей ритм всему сущему. Но Биллу эта гармония недоступна. Некая женщина выкупит его из чреватого смертью особняка, и на следующий день он найдет ее тело в морге. Сцена, в которой Билл опознает тело, не имеет себе равных в мировом кино: ее лица он не видел, но узнает ее грудь, плечи, бедра. И когда он склоняется над ее лицом – это и есть единственный, слишком поздно свершившийся сексуальный акт, которого так добивался Билл.

Но Биллу предстоит пройти тот же путь уже при свете дня, в обратном направлении. Кубрик не был бы Кубриком, если бы оставил ему воспоминания о загадочном мире секса, но не демистифицировал их. Был ли он на небесах, или в аду, не важно: вернуться на землю придется. Возвратившись в квартирку проститутки, Билл застанет там ее компаньонку, раскрывающую немудреную тайну своей подруги: та больна СПИДом. Костюмер окажется сутенером, скандалившим ночью не из-за того, что его дочь отдается мужчинам, а из-за того, что она делает это втайне от него. Ее улыбка – уже не улыбка пугающей механической куклы, а ухмылка вполне созревшей шлюшки. Да и найденная им в морге женщина, скорее всего, просто-напросто умерла от овердозы, всласть оттянувшись после изгнания Билла на той самой ритуальной оргии, в которой, судя по всему, не было ничего ритуального. Так – театр, цирк, шарада. Свингер, извините за выражение, клуб. Нет тайны, нет бездны, нет ничего. Всего лишь «проблемы», кризис брака, как полагает Эллис, предлагающая Биллу в последнем кадре универсальное лекарство: трахаться. А потерянная на оргии маска, увиденная Биллом на подушке рядом со спящей женой? Что это – видение?

Или все-таки было? Но Кубрик потому и велик, что оставляет зрителей своего последнего фильма в недоумении, вынуждающем пересматривать «Широко закрытые глаза» снова и снова: то обретая твердую и скучную почву под ногами, то подозревая вокруг провалы в манящее и загадочное неизвестное.

Я не люблю «Малхолланд Драйв». «Не люблю» – мягко сказано: я не понимаю этот фильм, он бесит меня, выводит из себя. Еще в большей степени, чем сам фильм, бесит влечение, которое я испытывал к Линчу и которого почти стыжусь; ожидания, которые возбуждает каждый его новый фильм и которые он так умело обламывает. Возможно, я просто излечился от Линча: он не столько режиссер, сколько вирус, когда-то вошедший в кровь кинозрителей, кому – с «Синим бархатом» (1986), кому – еще раньше. Но все равно я жадно жду его следующего фильма, а значит, этот вирус неизлечим. Впрочем, сами его герои – вирусы, свободно перетекающие из тела в тело. Вирусы-убийцы и вирусы-жертвы.

Проще всего объяснить гнетущую неудовлетворенность от «Малхолланд Драйв» самой историей создания фильма. Несколько лет назад Линч снял пилотные эпизоды некоего сериала, типа второго издания «Твин Пикс», но перенесенного из глухой глубинки в «город потерянных ангелов». Фильм был отвергнут телевидением, а через несколько лет французский продюсер Ален Сард подбил Линча доснять его: так состоялся «Малхолланд Драйв», получивший в Каннах приз за режиссуру.

Телевизионная структура вполне объясняет и гладкую картинку, и линейность, почти традиционность большей части фильма. Блондинка Бетти прилетает в Лос-Анджелес покорять Голливуд и селится в коттедже своей тети-актрисы. В душе она обнаруживает брюнетку Риту, чья сумочка набита долларами, а память – девственной чистотой. Так что никакая она не Рита: назваться этим именем ее надоумил случайно примеченный плакат фильма «Гильда» (1946) с Ритой Хэйуорт, Судя по всему, брюнетку должны были убить гангстеры, но благодаря спасительной автокатастрофе она вырвалась из их рук, потеряв память. Подруги пытаются проникнуть в тайну Риты, которая, как им становится ясно ближе к концу фильма, кроется в маленькой синей шкатулке.

Вкрапленные в историю Бетти и Риты новеллы кажутся потенциальными побочными линиями сериала, которые режиссер непременно разовьет позже. И тогда мы поймем, кем был человек, увидевший на заднем дворе фастфуда знакомый ему по снам лик смерти, а после в одночасье скончавшийся от инфаркта. И догадаемся, как тайна Риты связана со злоключениями режиссера, попытавшегося отказаться от навязанной ему мафией претендентки на главную роль и (тоже в одночасье) лишившийся всего.

Как бы не так! После посещения загробного бара «Молчание» с управляющим раскатами грома конферансье и плакальщицей, умирающей у микрофона (что не мешает ее пению литься и дальше), девушки откроют шкатулку, а фильм полетит в тартарары. Поменяются и квартиры, и функции, и сами имена героинь. Бетти окажется Дайаной (девушку с таким именем убивали в первой части фильма), брошенной любовницей стервы Камиллы (экс-Рита). Официантка в том самом инфернальном фастфуде – настоящей Бетти. Милые старички, летевшие вместе с Бетти в Лос-Анджелес – какими-то вурдалаками, проникающими сквозь щель под дверью Дайаны. Кокетливый ковбой – агент мафии, запугивавший режиссера-бунтаря, – заглянет в дверь Дайаны, вполне добродушно пробуждая ее от смерти к новой жизни. Если только этот кошмар можно назвать жизнью. Фильм оборвется на полуслове.