Трагедия войны. Гуманитарное измерение вооруженных конфликтов XX века - читать онлайн книгу. Автор: Константин Пахалюк cтр.№ 114

Утверждение отрицателей: руки жертв были связаны немецким бумажным шпагатом

Версия о немецком шпагате возникла на основе первичных материалов комиссии Бурденко и основывается на показаниях свидетелей, выслушанных комиссией, многие из которых утверждали, что во время посещения могил в 1943 г. видели некие немецкие веревки/шнуры/шпагаты (в т. ч. бумажные). Однако если эти показания принимать всерьез, то аргумент о шпагате отпадает за ненадобностью, ведь именно советские свидетели и заявили о расстреле польских военнопленных немцами. Если же есть основания не принимать сообщения советских свидетелей о катынском убийстве (а оснований, как уже было показано, немало), то как их же рассказы о всего лишь веревках/шпагатах/шнурах могут помочь отрицателям? В материалах комиссии помимо прямых свидетельских показаний есть еще два интересных упоминания немецких веревок.

Среди дел комиссии Бурденко в недатированном анонимном тексте под названием «Осмотр могил» ^[1029] упоминается «тесьма или шнур немецкого происхождения», якобы найденные на единичных трупах. Этот текст не является официальным документом, написан он в неформальном полемическом стиле, хотя и явно осведомленным членом комиссии. Утверждение о немецком происхождении «шнура или тесьмы» в нем никак не обосновывается. Не исключено, что таким образом предварительно формулировал мысли Н. Н. Бурденко, поскольку именно он во время допроса свидетеля Зубкова 20.01.1944 заявил ^[1030]: «Вы говорите о веревках, а я видел плетеный шнур нерусского происхождения».

Между тем никаких экспертиз найденных шнуров комиссия не проводила и в ее сообщении нет ни единого намека на иностранное происхождение «белых плетеных шнуров», как они в нем называются. То есть сама комиссия не нашла этот аргумент доказательным, иначе он был бы включен в сообщение. Ни о каком «бумажном шпагате» ни Н. Н. Бурденко, ни сообщение комиссии не упоминали.

Утверждение о нахождении иностранных (или конкретно немецких) веревок/шнуров/шпагатов в могилах, таким образом, бездоказательно.

Утверждение отрицателей: для расстрелов в Катыни использовалось немецкое оружие, что делает невероятной вину НКВД

Этот любимый и самый главный аргумент современных катынских отрицателей также не упоминается в докладе комиссии Бурденко. И при более глубоком изучении вопроса становится понятно, почему.

Какие конкретно пистолеты использовались при расстрелах в Катыни и Калинине, мы с точностью не знаем, это могли быть и вальтеры, и маузеры, и браунинги. Лишь для расстрелов в Калинине у нас есть свидетельство Д. С. Токарева о том, что расстрельщик В. М. Блохин привез с собой чемодан, в котором были вальтеры и, возможно, какие-то другие пистолеты  ^[1031].

В захоронениях в Медном обнаружено небольшое количество немецких гильз и коробка от патронов Geco ^[1032], что может указывать на то, что какая-то малая часть расстрелов по какой-то причине проводилась на месте захоронений (основная часть осуществлялась в здании Калининского УНКВД), и косвенно подтверждает показания Д. С. Токарева об использовании иностранного оружия при расстрелах. В захоронениях в Пятихатках (Харьков) обнаружены в основном советские гильзы, что, впрочем, мало говорит нам о том, каким оружием пользовались палачи в самих стенах Харьковского УНКВД. В захоронениях в Катынском лесу обнаружено относительно мало гильз, большая часть из которых — фирмы Geco.

Хотя абсолютное большинство пуль и стреляных гильз не найдено, можно принять, что как минимум значительная часть жертв Катынского леса была расстреляна из неизвестного (не обязательно немецкого) оружия калибра 7,65 немецкими патронами производства фирмы Geco.

Встает вопрос: можно ли считать использование НКВД иностранного оружия (предположительно относительно небольшого количества — для двух или трех расстрельных команд) и боеприпасов (нескольких тысяч патронов) невероятным, как то утверждают катынские отрицатели? ^[1033]

Начнем с того, что оружие калибра 7,65 было излюбленным наградным оружием чекистов. Уже из этого банального факта следует, что достаточное количество такого оружия и боеприпасов к нему должны были быть в наличии на складах.

Более того, иностранное оружие калибра 7,65 было в НКВД табельным  ^[1034]. Далеко не для всех должностей, конечно, но все же для значительного числа начальников различных управлений НКВД и их заместителей и помощников ^[1035]. При этом стоит учитывать, что цифры в табельных нормах — это положенный минимум, а не предписанный максимум так или иначе используемого в НКВД иностранного оружия. Из табельности следует, что и боеприпасы к нему не просто могли, а обязаны были находиться на складах, чтобы в любой момент времени заменить дефектную единицу и пополнить отстрелянные патроны. Ведь в любой момент этого мог потребовать чекист, которому это оружие полагалось, как это сделал начальник УПВ П. К. Сопруненко, запросив у начальника Комендантского отдела АХУ НКВД СССР В. М. Блохина полагающийся ему по табелю браунинг «с положенным комплектом боевых патрон» ^[1036].