Наполеон - спаситель России - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Буровский cтр.№ 98

У нас до сих пор считается, что армия Наполеона, в от­личие от немцев в 1941 году, была все-таки цивилизован­ная, культурная. Это потом, после пожара Москвы, она превратилась в сборище мародеров и дезертиров.

Но это так. Армия Наполеона с самого начала была го­това грабить все, что только возможно. Вопрос в степени, и только. На первом этапе войны грабеж шел более орга­низованный.

У нас до сих пор в описании войны упор делают все же на благородный характер сражений и обращения с плен­ным и раненым врагом. Такова война даже в изображении великого реалиста Льва Толстого. Такова она и в блестя­щем фильме С.Ф. Бондарчука.

Это было. Но за красивым фасадом скрывается дру­гой — темный и безобразный. О нем почти не говорят, почти не пишут, хотя это ведь тоже имело место быть.

Не буду голословным, приведу факты.

1.3 сентября 1812 года, на следующий день после входа Великой армии в Москву, солдаты получили официальное разрешение грабить. Творящееся варварство, жестокость и насилие не были случайными действиями мародеров, ко­торых наказывали официальные власти. Это была полити­ка Франции и самого Наполеона.

2. Великий московский пожар французы рассматрива­ли как попытку местных жителей сжечь свое имущество, но не отдать неприятелю. Примеры такого поведения они уже видели по пути к Москве, уже в Смоленске.

Потому они и расстреливали «поджигателей» — по боль­шей части, совершенно случайных людей. Как тех, кто от­нимал у французов то, что принадлежало им «по праву».

3. Приказами командования французской армии мо­сковские монастыри использовались под жилища для солдат, причем престолы и жертвенники употреблялись вместо столов, а в алтарях стояли кровати.

Наполеон лично посетил Новодевичий и Донской мона­стыри. Он не осматривал их с любопытством туриста, не собирался молиться. Монастыри интересовали его только как укрепленные точки. По его приказу в Новодевичьем французы разместили батарею, а стены монастыря укрепи­ли окопами. Чтобы было удобнее оборонятся, они взорвали стоявшую рядом с монастырем церковь Иоанна Предтечи.

Церкви Заиконоспасского, Покровского, Новоспас­ского, Симонова, Крестовоздвиженского, Донского, Рож­дественского и других монастырей были превращены в конюшни.

В Высокопетровском монастыре оккупанты устроили скотобойню, а соборный храм превратили в мясную лавку. Весь монастырский погост покрыт спекшейся кровью, а в соборе на паникадилах и на вколоченных в иконостас гвоздях висели куски мяса и внутренности животных.

4. Мародеры дочиста ограбили все монастыри. Их ин­тересовали прежде всего драгоценности, украшавшие священные предметы. Они сдирали с икон серебряные оклады, собирали лампады, кресты. В поисках спрятан­ных сокровищ грабители нередко взламывали в храмах полы, простукивали стены.

Из многонациональной армии Наполеона только грече­ские части не участвовали в разграблении монастырей: ви­дели в русских монахах своих единоверцев. Иногда и среди католиков, французов и поляков тоже находились люди, ко­торые относились к православным святыням с уважением.

Монахини Новодевичьего монастыря считали, что на­чальник живших в их монастыре солдат по фамилии Задэра «греха боялся». Он посоветовал спрятать серебряный крест, Евангелие и другие ценные вещи, говоря на лома­ном русском языке: «Французска солдата вора».

В Даниловом монастыре квартировавшие францу­зы узнали, что в монастырь должен прибыть отряд кон­ной артиллерии, предупредили: «Это люди нечестивые» и предложили спрятать все ценное. Они даже помогли за­рыть в землю церковные вещи. Французы оказались пра­вы: артиллеристы ободрали раку князя Даниила и сорвали одежды с престолов, но ничего больше не нашли.

5. Часто оккупанты не столько грабили, сколько оскверняли и уродовали святыни. В Андрониевском, По­кровском, Знаменском монастырях французские солдаты кололи на дрова иконы, лики святых использовали как ми­шени для стрельбы.

В Чудовом монастыре французы, надев на себя и на своих лошадей митры и облачение духовенства, ездили так и очень смеялись. Все иконы были найдены поруган­ными и храмы осквернены.

В Можайском Лужецком монастыре хранящаяся здесь икона святого Иоанна Предтечи имеет следы от ножа — французы использовали ее как разделочную доску, руби­ли на ней мясо.

Громили и портили не только предметы культа — все, связанное с русской историей. В конце концов, святыни — это ведь не только иконы.

Саввино-Сторожевский монастырь почти не постра­дал, но от интерьеров находившихся на его территории дворца царя Алексея Михайловича и Царицыных палат почти ничего не осталось. Кровать царя Алексея Михай­ловича была сожжена, дорогие кресла ободраны, зеркала разбиты, печи сломаны, редкие портреты Петра Великого и царевны Софьи похищены.

В этом монастыре останавливался 3-й кавалерийский корпус генерала Груши.

И в этих действиях, и в убежденном каком-то, система­тическом грабеже трудно не видеть следствие активной антирусской и антирелигиозной пропаганды. Так сказать, созревший плод.

Лично Бонапарт был, конечно, очень образованным, хорошо начитанным человеком. Поэтому не думаю, что он сам поощрял кощунства, творимые солдатами над русской церковью. Хотя, возможно, он недооценивал опасности такого поведения своей армии в глубоко религиозной Рос­сии. Будучи такой же «духовной жертвой» вольтерьянцев и якобинцев, как и большинство его генералов, офицеров и солдат, Бонапарт, видимо, полагал, что и русские считают Бога и церковь такой же мишурой, как и французы — «вы­кормыши» квазирелигиозного бреда времен Французской революции. Но на Руси, несмотря на всю недальновид­ность петровской и постпетровской государственной по­литики по отношению к церкви, все-таки не было ни культа Высшего Разума, ни бесовства 1793 года, а Бог занимал свое самое сокровенное место в душе почти каждого рус­ского крестьянина (хрестьянина) и русского солдата.

Несложно поэтому догадаться, какую волну негодования вызвало в этой душе поведение «франко-немецко-голландца» в русской церкви. В общем, иных доказательств, что «Буонапарте — сам антихрист» предъявлять не требовалось.

6. Французы грабили и монахов, и священников, и мир­ных жителей. При малейшем сопротивлении избивали и даже убивали.

Иеромонах Знаменского монастыря Павел и священник Георгиевского монастыря Иоанн Алексеев были убиты.

Священника церкви Сорока святых Петра Вельмянинова били прикладами, кололи штыками и саблями за то, что не отдал им ключи от храма. Всю ночь он пролежал на улице, истекая кровью, а утром проходивший мимо фран­цузский офицер пристрелил отца Петра.

Монахи Новоспасского монастыря похоронили свя­щенника, но французы потом три раза раскапывали его могилу — увидев свежую землю они думали, наверное, что в этом месте зарыли клад.

В самом Новоспасском монастыре старенького, за 70 лет, наместника иеромонаха Никодима избивали на гла­зах братии, приставляли к его груди и голове ружья и пи­столеты: требовали показать, где хранятся сокровища.