Всемирная история. Новый взгляд - читать онлайн книгу. Автор: Клайв Понтинг cтр.№ 191

В Европе не сложилось «универсальной империи» — империя Карла Великого (охватывавшая лишь незначительную часть Европы) просуществовала так недолго, что ее можно не учитывать, а наследники, претендовавшие на титул императора, практически не имели реальной власти. Большие претензии выдвигало папство, однако ему успешно противились светские правители, и довольно быстро папство стало лишь одной из действующих сил на итальянской территории. Не было в Европе и «национальных государств» — практически все европейские политические образования были составными, объединенными лишь вокруг конкретной правящей семьи или династии. Многие такие структуры разделялись широкими полосами враждебных земель, как было, например, у Габсбургов. Другие разделяло море, как Англию и Ирландию или Англию и территории на континенте, сохранявшиеся за нею вплоть до середины XVI столетия. Если территория и была цельной, в ней часто соединялись четко разграниченные области, например, Пьемонт и Савойя, Польша и Литва. Зачастую их не объединяло ничего, кроме власти одного монарха. В начале XVI столетия в Европе было лишь несколько политических образований, таких, как Кастилия, Франция и Англия, где существовала относительно крепкая администрация и слабое чувство сословной общности среди элиты.

Династические амбиции, основанные на древних принципах семейственности и наследования имущества, прочно усвоенные европейской аристократией, постоянно сотрясали эти немногие крепкие структуры и стремились уменьшить их и без того ограниченную эффективность. Религиозные разногласия XVI столетия еще более усложнили картину разнородности государств. Установить единообразие стало трудно, и попытки, направленные на это, обычно лишь приводили к новым проблемам, как убедились Габсбурги и Испания в Нидерландах, а англичане в Ирландии. В Кастилии, Англии и Нидерландах религия послужила возникновению сильного и очень агрессивного сознания своей миссии, своей причастности к божественным установлениям. Эта идеология дополнительно укрепилась за счет создания на землях еще весьма смутно очерченной «Испании» имперской структуры, ядром которой была Кастилия, и «Объединенного Королевства» англичан, которое начало соответствовать своему названию не ранее 1800 года.

В начале XVI столетия большинство европейских государств были весьма слабы внутренне; они состояли из множества разнообразных общин, сообществ, автономных областей, со сложной системой подчинения и самыми различными кодексами законов. В 1579 году образовались Соединенные провинции — федерация между Утрехтом и семью другими северными провинциями Нидерландов; влияние ее центральных структур всегда оставалось незначительными. Во Франции независимые владения Бурбонов — Беарн, Наварра, Арманьяк, Вандом и Родез — были присоединены лишь при восшествии Генриха IV на трон в 1589 году. Шотландия и Англия «объединились», когда престол достался Иакову VI Шотландскому, и он стал Иаковом I Английским в 1603 году. Однако обе страны остались раздельными вплоть до акта об объединении в 1707 году. Был упразднен шотландский парламент, однако сохранились собственные структуры правосудия, религиозных институтов и образования. В Испании парламент Арагона был сильнее, чем в Кастилии, и попытка изменить эту ситуацию стала одной из основных причин восстания в Арагоне в 1591 году. Англия со своим «неписаным сводом законов» и достаточно единообразной системой судопроизводства выделялась как уникум на общем фоне — в 1600 году во Франции все еще действовали более 700 отдельных кодексов, в Нидерландах их было не меньше. Даже на территории, принадлежащей одной семье, как Габсбурги, до 1618 году имелся ряд самостоятельных правителей, державших собственные дворы, в Нижней, Верхней и внутренней Австрии, Тироле и Богемии. Административное и законодательное единство, как при поглощении Уэльса Англией в 1530-х годах и создании Савойи из разнородных частей после 1559 года, было крайне необычно для европейских стран. Сложность состава государств подчеркивалась разнообразием языков. В Испании сохранение баскского и каталонского наречий стало залогом сохранения этнических меньшинств, аналогично — бретонский и окситанский языки во Франции. Уэльс, хотя и был законодательно и административно включен в состав Англии, сохранил собственный язык, и эта лингвистическая разница стала определяющим этническим фактором. Другие, наиболее отдаленные места, например, Корнуолл в Англии, очень слабо контактировали с центральным правительством, а в Польше и Литве многие глухие углы оставались еще языческими. Это частично объяснялось неразвитостью коммуникаций — для Габсбургов серьезной проблемой было то, что для доставки письма из Мадрида в Брюссель или Милан требовалось как минимум две недели, а часто и намного больше.

Важнейшей частью государственного формирования в Европе было слияние этих мелких областей, устранение местных обычаев и прав. В XVI и XVII веках повсюду (кроме швейцарских кантонов) местные органы управления теряли силу в пользу расширяющейся центральной власти. Другие сообщества, претендовавшие на некоторую самостоятельность и обособленность, такие, как свободные города, княжества, епископства с их местной юрисдикцией, постепенно поглощались развивающейся унифицированной структурой. Процесс этот отнюдь не был мирным и часто наталкивался на сопротивление. В Испании восставал не только Арагон, но также и Каталония, а Португалия отделилась и вернула себе независимость. К началу XVIII столетия Арагон потерял почти все свои привилегии, но Каталония сохранила значительную автономию. Даже в таком небольшом и относительно интегрированном государстве, как Англия, в конце XV — начале XVI веков постоянно вспыхивали местные восстания по мере того, как усиливалась центральная власть. Так было в Йоркшире в 1489 году, в Корнуолле в 1497 году, в северных графствах в 1536 году — «Паломничество милости» (Pilgrimage of Grace) ^[84], последовавшее за роспуском монастырей, в западных графствах в 1547 году, затем мятеж Кета в 1549 году и Вайетта в 1553 году.

Кроме того, правители навязывали подданным новую систему, предоставлявшую им монополию на применение насилия в государстве. Европу XV столетия характеризовало, как и в предыдущие века, наличие могущественных группировок знати и землевладельцев, обладающих собственной военной силой и хорошо укрепленными замками (практически то же самое наблюдалось в Японии). Обычно они признавали авторитет монарха и сражались за него. Однако они также сохранили основы собственной власти и столь же успешно могли восстать. Имея незначительные доходы, монарх часто имел меньше ресурсов, чем знатнейшие из сеньоров. Потому правителям бывало сложно набрать профессиональную армию или нанять наемников, хотя в Европе их становилось все больше, начиная с тринадцатого столетия, особенно в более богатых странах, таких как Италия. Начиная с XVI столетия правители постепенно устраняли альтернативные очаги власти в обществе и устанавливали свое исключительное право на применение силы. Солдаты в армию теперь набирались государством на жалованье, а не на основе неких «феодальных» обязательств, замки же либо становились беспомощными перед огнестрельным оружием, либо сносились ^[85].