Россия, которой не было - 2. Русская Атлантида - читать онлайн книгу. Автор: Александр Бушков, Андрей Буровский cтр.№ 74

Но в СССР при всех извращениях и перегибах национальной политики по крайней мере хоть не отрицалось само существование украинцев и белорусов. В СССР уже просто приняли во внимание, как факт то, что есть: существование украинцев и белорусов, как народов, осознающих себя, самостоятельных и отдельных от русских.

Но в Российской империи невозможно было легально, в рамках официальной интеллектуальной и духовной жизни, заниматься переводом на украинский язык текстов науки и культуры, преподавать на украинском языке в университетах, писать и издавать на нем книги.

Все это можно было делать только нелегально, вопреки официальному мнению, утвержденному начальством.

Для того, чтобы сформулировать свою «украинскость» и сделать это на украинском языке, необходимо было какое-то духовное, интеллектуальное течение, совершенно неофициальное в Российской империи. И более того — оппозиционное к основным ценностям, пропагандируемым в ней.

Опыт истории свидетельствует: всякое национальное движение зарождается в верхах общества.

Уже в XVII веке, по мере метаний Украины между Московией и Польшей, становилось все понятнее, что тут не воссоединяются разорванные части одной страны, а фактически соединяются заново два разных народа.

У Григория Грабянки была необходимость обосновывать украинскую отделенность от москалей со ссылками на Священное Писание. Он полагал, что москали пошли от Мосоха. А вот казаки — от первого сына Иафета, Гомера.

Граф Безбородко и Андрей Разумовский вполне определенно осознают свои отличия от людей, среди которых живут. Считают ли они, что это отличия внутри одного народа или осознают себя иностранцами, мне трудно судить.

Также трудно судить, как осознают себя малороссы и как отделяют себя от москалей. Голос Тараса Шевченко, сына крепостного и национального поэта, легко счесть голосом народным. Но все национальные высказывания Тараса Шевченко с равным успехом можно считать и прорвавшимися народными чаяниями, и чисто верхушечными, интеллигентскими представлениями, усвоенными уже в городской среде.

Вполне определенно украинцы осознают себя в Австрийской империи. Это ярко проявилось во время Краковского восстания в феврале 1846 года. Восстание начало «Польское демократическое общество». Захватив власть в Кракове, оно пытается организовать общее восстание, во всей Галиции.

Крестьянство же, в основном украинское, поддерживает правительство Австрии — оно отменило крепостное право! Крестьянство не принимает всерьез демократических лозунгов; оно считает, что дворянами (по преимуществу поляками) движет недовольство отменой крепостного права и что вообще доверять им нельзя. Даже попытка повстанцев тоже провозгласить отмену крепостничества выглядела неловкой попыткой примазаться к поступку «доброго императора». В сражениях под Гдовом, в подавлении восстания в Кракове украинское крестьянство не поддерживало польских повстанцев и даже помогало австрийским войскам.

27 февраля 1846 года из Кракова вышла процессия во главе с руководителем восстания Дембовским и поддерживавшими восстание священниками. Австрийская пехота давно заняла позиции по доносу украинских крестьян и открыла огонь. Дембовский был убит в числе первых.

Во время революции 1848 года позиция украинских крестьян тоже была совершенно лояльной к австрийской монархии и враждебной к венгерским и польским революционерам. Император Австро-Венгрии Франц-Иосиф, к чести его будь сказано, захотел наградить лояльных подданных.

Именно тогда в Австро-Венгрии появилось книгопечатание на украинском языке, заработали украинские школы.

Конечно, запад Украины довольно существенно отличается от востока, в том числе и уровнем культуры. «Были эти люди одеты в передних шеренгах в синие одинаковые жупаны добротного германского сукна, были тоньше лицами, подвижнее, умело несли винтовки — галичане. А в задних рядах шли одетые в длинные до пят больничные халаты, подпоясанные желтыми сыромятными ремнями» .

Но и в Российской империи стоило пройти реформам 1861 года — и началось… В Одессе, Полтаве, Киеве, Харькове мгновенно стали возникать громады. Как вы помните, громадой при Магдебургском праве называлась сходка горожан. Здесь же громады — культурно-просветительские организации, стоявшие на двух идейных основаниях: либерализма и украинского национализма. В них участвовали такие крупные деятели культуры, как Антонович, Житецкий, Драгоманов, Чубинский, Костяковский, Чекаленко и другие. Что они делали? Собирали фольклор, писали и печатали книги, организовывали культурную работу, просвещение населения, создавали кружки по изучению этнографии. Все это — на украинском языке.

Часть этой работы велась в рамках земства, и русская интеллигенция только приветствовала работу украинских врачей и учителей в селе. Но зачем по-украински?! Ведь нет такого языка! И русская интеллигенция развлекалась байками про китов и котов, отказываясь понимать украинских коллег.

Но что характерно, в отличие от Польши и Австрии украинец ассимилировался в Российской империи легко и быстро. В громады ушли не те, кто не хотел становиться угнетателем-поляком или совсем уж чужаком-немцем. А те, кто осознали себя НЕ РУССКИМИ. И надо быть слепыми и глухими, как… как русская имперская интеллигенция, чтобы не понимать, что это значит.

Громады выступали и против поляков, в том числе против польских восстаний. Они, поляки, отрывают Польшу от России, это плохо! Но в Российской империи не должно быть угнетения народов. Долой централизацию, и пусть местные земства имеют право на самоуправление!

Идеалом громад стала культурно-национальная автономия, сочетание парламентаризма с земским движением, в котором громады видели опору для борьбы с царизмом.

Царское правительство в 1872 году потребовало прекращения деятельности громад, а в 1876 году в административном порядке запретило громады, печатание литературы на украинском языке и ввоз ее из-за границы.

Часть членов громад была арестована и сослана, часть эмигрировала. Из уехавших мало кто отрекся от своих убеждений.

Профессор Киевского университета Михаил Петрович Драгоманов родился в местечке Гадяч, Полтавской губернии, в 1841 году, в семье мелкопоместных дворян. Окончил Киевский университет и стал в нем с 1864 года приват-доцентом.

А в 1875 уволен за политическую неблагонадежность и в 1876 уехал в Швейцарию. Там издавал сборник, потом журнал «Громада» на украинском языке. Вышло в общей сложности пять выпусков «Громады». Украинская эмиграция выпускала сочинения Тараса Шевченко, Герцена, Панаса Мирного и нелегально ввозила их в Российскую империю.

Драгоманов домой так и не вернулся. С 1889 года он профессор Софийского университета, где и умер в 1895 году.

Политическая судьба Драгоманова типична для членов «Старой Громады»: для либералов он чужой — слишком националистичен; для социал-демократов и революционных демократов тоже чужой — слишком буржуазен, привязан к идеям парламентаризма и либерализма.