Россия, которой не было. Загадки, версии, гипотезы - читать онлайн книгу. Автор: Александр Бушков cтр.№ 112

И обязательно нужно заметить, что Петра, собственно говоря, никто и не рассматривал в роли самодержца всероссийского. Во-первых, никто не предвидел, что Федор умрет всего в двадцать два года. Во-вторых, старшим при любом раскладе был Иван. А потому Петра ничему серьезно не учили, в противоположность Федору, Ивану и Софье. Его «воспитанием», если можно так выразиться, занималась личность жалкая и ничтожная – дьяк Зотов, отнюдь не светоч ума и знаний, пьяница и придворный клоун. Назначая его воспитателем Петра, царь и царица поинтересовались, умеет ли он читать и писать, этим экзамен и ограничился. (Четыре действия арифметики Петр освоил лишь в шестнадцать лет.) Вполне возможно, хотя точных данных и нет, что именно Зотов приохотил юного Петра к педерастии, о которой в последующие годы порой говорилось открыто (позже мы к этому вопросу еще вернемся). Впрочем, эту сомнительную честь иные приписывают Францу Лефорту, а также Меншикову…

После смерти Федора Боярская дума в полном соответствии с тогдашними правилами высказывалась за то, чтобы созвать Земский собор из представителей всех сословий, а уж Собор должен решить, кому быть на царстве – Ивану или Петру.

Однако «клан Нарышкиных» (мать Петра Наталья Кирилловна и ее многочисленные родичи) устроил переворот. В числе их сторонников оказался и патриарх Иоаким [72] : именно он вышел на церковное крыльцо и спросил собравшихся там «стольников, стряпчих, дворян, всех чинов служивых людей, гостиной, суконной и черной сотен [73] и иных чинов людей», кому быть на престоле. Толпа (среди которой во множестве рассыпались надевшие панцири под кафтаны люди Нарышкиных) «почти единогласно» назвала Петра (даже писавший свой роман по безусловному социальному заказу А.Н. Толстой не смог обойти свидетельства современников, поведавших, что нескольких человек, кричавших за Ивана, тут же убили ножами).

Это абсолютно незаконное по меркам того времени предприятие тут же встретило сопротивление. Стрелецкий полк Карандеева прямо отказался присягать Петру, поскольку «отдали престол малому мимо старого», т.е. обошли законного претендента на престол. Ничего удивительного, что царевне Софье без всякого труда удалось уже через две недели поднять стрелецкие полки и восстановить справедливость, заставив не просто возвести на престол Ивана, а провозгласить его «первым» царем, Петра же – «вторым».

Безусловно, сам молодой Петр, необразованный, не имевший никакого представления о государственной деятельности и политике, ни за что не сумел бы устроить второй дворцовый переворот 1689-го года, свергнувший Софью. Лидером тут определенно была мать Петра Наталья Нарышкина, «медведиха», как ее с почтительным страхом именовали, возглавлявшая обширный клан Нарышкиных. Когда Софья была заточена в монастырь, Голицын сослан, а Медведев казнен (его голову выговорил себе патриарх в качестве платы за поддержку переворота Нарышкиных), именно «медведиха» взяла в руки власть [74] . И не выпускала до самой своей кончины. Все, что в это время дозволялось Петру, – это «воинские потехи» с преображенцами и плавание на пресловутых ботиках. Сохранилось довольно много свидетельств, что с его мнением властная Наталья не считалась совершенно. Более того, давно уже существует обоснованная версия, что именно «медведиха» втайне поощряла пьянство Петра, гульбу в Немецкой слободе, сексуальные забавы то ли с Анной Монс, то ли с Меншиковым, то ли с обоими вместе. Лишь бы держался подальше от трона… Только после смерти Натальи Кирилловны 25 января 1694 г. Петр начинает всерьез заниматься тем, что можно назвать государственной деятельностью…

Эта версия косвенно подтверждается простым анализом всех введенных «медведихой» изменений: они как раз были направлены не на «внедрение прогрессивных новшеств», а на восстановление тех самых «застойных» порядков. Был казнен один из виднейших «западников» Сильвестр Медведев, сменивший Иоакима патриарх Андриан разразился посланием против тех, кто бреет бороду, называя их «котами» и стращая адским пламенем. При дворе вновь стали носить «старое» платье…

Кстати, подлинные причины нелюбви Петра к старым знатным фамилиям раскрывает его верный сподвижник князь Куракин в своей «Истории о Царе Петре Алексеевиче»: «Начало падения первых фамилий надо видеть еще в детстве Петра, когда царством управляли царица Наталья Кирилловна и ее брат Лев Нарышкин. В том правлении имя князей было смертельно возненавидено и уничтожено как от его царского величества, так и от персон тех правительствующих, кои кругом его были, оттого, что все оные господа, Нарышкины, Стрешневы, Головкин, были из домов самого низкого и убогого шляхетства и всегда ему (т.е. Петру – А.Б.) внушали с молодых лет против великих фамилий».

Даже верный сподвижник Петра Б.Н. Куракин охарактеризовал правление Натальи Кирилловны как «весьма непорядочное, и недовольное народу, и обидимое. И в то время началось неправое правление от судей, и мздоимство великое, и кража государственная, которое доныне продолжается с умножением, и вывесть сию язву трудно».

То, что Петр I был человеком нездоровым в психическом плане, в общем, никогда не подвергалось сомнению. Не будучи медиком, я не стану выдвигать свои собственные гипотезы, а предоставлю слово американскому историку Мэсси (никак не числящемуся среди противников Петра, наоборот, подобно многим отечественным интеллигентам, прямо-таки «влюбленного в царя-реформатора»):

«…молодой царь начал страдать досадным, нередко заставлявшим его испытывать мучительные унижения недугом. Когда Петр возбуждался или напряжение его бурной жизни становилось чрезмерным, лицо его начинало непроизвольно дергаться. Степень тяжести этого расстройства, обычно затрагивавшего левую половину лица, могла колебаться: иногда это был небольшой лицевой тик, длившийся секунды две-три, а иногда – настоящие судороги, которые начинались с сокращения мышц левой стороны шеи, после чего спазм захватывал всю левую половину лица, а глаза закатывались так, что виднелись одни белки. При наиболее тяжелых, яростных припадках затрагивалась и левая рука – она переставала слушаться и непроизвольно дергалась, кончался такой приступ лишь тогда, когда Петр терял сознание.

Располагая только профессиональными описаниями симптомов, мы не сможем наверняка установить ни саму болезнь, ни ее причины. Скорее всего, Петр страдал малыми эпилептическими припадками – сравнительно легким нервно-психическим расстройством, которому в тяжелой форме соответствует истинная эпилепсия, проявляющаяся в так называемом «большом припадке». Насколько известно, Петр не был подвержен этому крайнему проявлению болезни: никто из оставивших письменные свидетельства не видел, чтобы он падал на пол и изо рта у него шла пена или утрачивался контроль над телесными отправлениями. В его случае раздражение возникало в отделе мозга, управляющего мышцами левой стороны лица и шеи. Если источник раздражения не исчезал или хотя бы не ослабевал, соседние отделы мозга тоже приходили в возбуждение, что и вызывало непроизвольные, судорожные движения левого плеча и руки.