Салихат - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Елецкая cтр.№ 27

Составляю грязную посуду на поднос и уношу на кухню. О том, что услышала от отца, не хочу думать. Может, и подумаю, но не сейчас. Расима-апа караулит меня на кухне, на ее лице злорадство, наверняка все слышала и расскажет Джамалутдину. Я поворачиваюсь к ней спиной и начинаю мыть тарелки. Приличия не позволяют ей спросить, почему мой отец так кричал. Да и зачем спрашивать, если она подслушивала под дверью? В этом доме ни у кого не может быть секретов, особенно у меня.

Джаббарик плачет в колыбельке. Его плач похож на писк новорожденного котенка. Он намочил пеленки, а еще голодный, ведь я кормила его больше трех часов назад. Обнимаю теплое тельце, целую влажные волосики. Как же я его люблю! Он вырастет и станет похож на своего отца. Он уже на него похож, только пока еще слишком мал, чтобы кто-то, кроме меня, мог разглядеть в сморщенном личике будущую красоту Джамалутдина.

Я прикладываю сына к груди, и в этот момент мне все равно, за сколько купил меня муж и почему так поступил с отцом. Мой мир – это Джаббар. Не представляю, как буду делить любовь к нему с другими детьми, которые родятся вслед за ним. Так странно ощущать себя матерью. Когда моей маме было столько, сколько мне сейчас, Диляра уже пыталась ходить.

Диляра… Ее малышу уже исполнилось бы несколько месяцев, позволь ему Аллах появиться на свет. На головку Джаббара капают мои слезы. Надо перестать думать о маме и сестре. Они на кладбище, я никогда их больше не увижу. Если буду расстраиваться, молоко пропадет, его и так не очень много. Я кормлю Джаббара и мечтаю о том, как вернется Джамалутдин и мы снова будем делить постель. От этих мыслей по телу бежит тепло, которое, должно быть, передается малышу. Он жадно сосет грудь, а наевшись, отваливается, довольный, и засыпает.

Я еще не знаю, что мои беды пока и не начинались вовсе.

Генже плачет. Она плачет уже полчаса, вытирая лицо краем платка, а я сижу рядом и молча обнимаю ее, потому что ее горю нельзя помочь.

Генже пришла через два дня после моего отца. Я думала, чтобы поздравить меня с рождением первенца. Оказалось – чтобы рассказать о плохих новостях, которых сразу две.

Первая новость про нашу подругу Мину, вышедшую замуж в декабре. Мы обе были на свадьбе, но она была совсем не похожа на праздник. Мужем Мины, по воле Аллаха и с благословения ее родителей, стал старый вдовец Эмран-ата. Гости пели и плясали, не только по традиции, но и чтобы согреться, а нам с Генже было совсем невесело. Мы смотрели на Мину, которая плакала под накидкой, и беспомощно переглядывались. Вокруг столов, расставленных под навесом, бегали внуки Эмрана-ата, за которыми Мине отныне предстояло смотреть. Она ведь входила в семью младшей, в подчинение к двум невесткам мужа, которые, видать, дождаться не могли помощницы – такие радостные у них были лица. Я не смогла на это смотреть и ушла задолго до окончания праздника, сказав Мине, что Джамалутдин велел не задерживаться.

И вот спустя почти полгода Мина сбежала. Ее ищут уже четыре дня, и муж поклялся убить бедняжку, если найдет живой. Когда Генже видела Мину на роднике накануне, та выглядела как обычно, не плакала и не жаловалась, хотя на самом деле ее жизнь с момента никаха наверняка превратилась в ад.

Эмран-ата приходил домой к Генже, и отец целый день пытал ту расспросами, где прячется Мина. Генже плакала и клялась, что ничего не знает, и тогда ее оставили в покое. Генже уверена, что нашей подруги уже нет в живых. Не может девушка совсем одна, без документов и денег, ходить по стране, где боевики взрывают машины и дома и где женщина без мужского сопровождения рассматривается как легкая добыча. Я-то с Генже согласна, но вслух заявила, что та ошибается, наверняка Мина добралась до своих дальних родственников и сейчас в безопасности.

Мы недолго обсуждали бегство Мины, потому что у Генже была еще новость. Когда я эту новость услышала, не смогла поверить своим ушам. Попросила подругу повторить еще раз.

– Мать Фаттаха приходила две недели назад. – Генже говорит монотонно, раскачиваясь из стороны в сторону, лицо отрешенное, только слезы бегут не переставая. – Я сразу поняла зачем, сердце так и екнуло, вздохнуть не могла от счастья, веришь, да?! Спряталась в чулане, так стыдно стало, думала: с этой минуты я засватанная. Да только рано радовалась. Едва Фируза-апа ушла, отец меня позвал. Он, веришь, ничего матери Фаттаха не ответил – ни да, ни нет, мол, думать будет. А сам уже тогда все решил! Обозвал меня потаскухой, кричал, что все глаза небось проглядела на Фаттаха да зубы ему скалила. Мать вступилась, сказала: не такая наша Генже, скромная она.

Генже причитает громко, как над покойником, и я опасливо кошусь на дверь: как бы Расима-апа не услышала и не пришла сделать замечание.

– И мать тоже знала, в сговоре они были.

Она опять затихает, вздыхает и смотрит на меня удивленно, будто только сейчас заметила. Потом продолжает:

– Нурулла еще в марте родителям письмо прислал. Мне Гульзар сказала, она письмо видела, и там было написано, что брат возвращается, и чтобы нашли ему невесту, а та жена в Москве – она ему ненастоящая жена.

– Ай, как же она будет теперь, с ребенком-то? – Я качаю головой, в эту минуту горе Генже отступает на второй план, ведь там, в далекой Москве, осталась женщина, которая считала Нуруллу своим мужем, а тот ушел вот так просто, даже без развода.

– Ай, да так и будет, как все шлюхи русские живут! – передразнивает меня Генже. – Там это обычное дело: без мужа детей рожать, как в них только камни на улице не кидают, в безбожниц. Но лучше бы Нурулла с ней остался, с проституткой этой, тогда бы я уже к свадьбе с Фаттахом готовилась! – Она снова заливается слезами, и я протягиваю ей стакан с водой, которую Генже пьет жадно, зубы стучат по стеклу.

– Успокойся. Все мы в милости Аллаха. – Мой голос намеренно тверд, хотя внутри я дрожу от страха за подругу – как бы чего не сделала, на Мину глядючи. – Скажи, что дальше-то? При чем тут твой брат, не пойму?

– Так ты слушай! В прошлый четверг Нурулла приехал. Мать чуть с ума от радости не сошла, плакала и ноги ему обнимала, пока отец ее не оттащил, чтобы не позорила семью перед соседями. С подарками приехал, только без денег. Сказал, все оставил той, московской. Невесту ему сосватали из соседнего села, хорошая девушка, Заирой звать. Ближе-то никого не удалось найти. Какая уже засватана, какая по возрасту не подходит. Да и семья наша не уважаемая, не всякий готов отдать свою дочь за парня, который в России распутную жизнь вел, слухи-то – они ведь по району давно разнеслись! Вот отец Заиры и потребовал выкуп – нам за сто лет этих денег не собрать. А Нурулла уперся. Хочу, говорит, жениться быстрее, иначе, мол, в Москву вернусь и новую жену там найду. Тогда отец пошел к отцу Заиры и предложил это…

Генже начинает поскуливать, и я боюсь, что у нее начнется истерика. Она уже час как пришла, скоро Джаббар проснется и потребует свой обед, а мне еще в комнатах полы мыть и белье стирать, Агабаджи-то у нас снова беременная. Если Расима-апа ворвется с криками, лучше Генже точно не станет. Я подбадриваю ее пожатием руки, улыбкой и взглядом, и наконец-то она рассказывает все остальное.