– На «Смягчающих обстоятельствах». – Горло болело, как будто было ободрано и воспалено.
– Очень хорошо, мисс Наварес. Это официальное снятие показаний в соответствии со статьей пятьдесят два Акта о космической безопасности. Вы обязаны отвечать на все мои вопросы добровольно и ничего не скрывая. Это не суд, но если вы откажетесь от сотрудничества, вам могут быть и будут предъявлены обвинения в воспрепятствовании следствию, а если ваши показания впоследствии окажутся ложными, также будут предъявлены обвинения в лжесвидетельстве. А теперь расскажите мне все, что вы помните с момента пробуждения от криосна.
Кира сморгнула, она была дезориентирована, растеряна. С трудом выдавливая из себя каждое слово, она спросила:
– Моя команда… Что с моей командой?
Гуппи поджала губы так, что они превратились в почти невидимый шов.
– Если вас интересует, кто выжил, – выжили четверо. Мендоса, Негар, Мари-Элиза и Джинан.
По крайней мере, Мари-Элиза уцелела. Слезы выступили на глазах Киры и готовы были покатиться по щекам. Она крепко зажмурилась, не желая плакать перед этой женщиной.
– Негар? Как…
– Видеозапись показала, что организм, вышедший из ее тела, слился с тем, который в настоящее время соединен с вашим телом, после… инцидента. Насколько мы можем судить, эти два организма неразличимы. В настоящее время мы предполагаем, что паразит Негар притянулся к вашему, поскольку ваш крупнее и более развит – как меньшая часть роя вливается в бо́льшую. За исключением небольшого внутреннего кровотечения Негар, как кажется, не пострадала, и она не заражена – хотя на данный момент мы ни в чем не можем быть уверены.
Кира сжала кулаки, едва справляясь с гневом:
– Но почему вы сразу не обнаружили ксеноорганизм? Если бы вы…
Женщина остановила ее взмахом руки:
– На это у нас нет времени, Наварес. Я понимаю, вы пережили шок, но…
– Ничегошеньки вы не понимаете.
Гуппи уставилась на Киру с гримасой, очень похожей на презрение:
– Вы не первый человек, заразившийся инопланетной формой жизни, и уж точно не первый, кому довелось терять товарищей по команде.
Чувство вины вынудило Киру опустить глаза и снова зажмуриться на миг. Она прижала кулаки к глазам и почувствовала на них влагу слез.
– Он был моим женихом, – пробормотала она.
– Что вы сказали?
– Алан был моим женихом, – громче повторила Кира и смерила допрашивающую яростным взглядом.
Гуппи даже не сморгнула:
– Вы имеете в виду Алана Дж. Барнса?
– Да.
– Ясно. В таком случае приношу вам соболезнования от имени ОВК. А теперь вы должны собраться. Вам следует принять волю Божью и двигаться дальше. Кто не плывет, тот утонет, Наварес.
– Не так-то это легко.
– Я не говорю, что это будет легко. Соберитесь с духом и ведите себя как профессионал. Я знаю, это в ваших силах. Я читала ваше личное дело.
Ей удалось задеть гордость Киры, хотя та никогда бы этого не признала.
– Мое личное дело? И кто же вы такая, черт побери?
– Что вы хотите знать?
– Ваше имя! Вы не представились.
Лицо женщины напряглось, как будто ей очень не хотелось делиться с Кирой личной информацией.
– Майор Щеттер. А теперь скажите мне…
– И к какой разновидности вы себя относите?
Щеттер удивленно приподняла брови.
– Насколько мне известно, я – человек.
– Нет, я имею в виду… – Жестом Кира указала на серую униформу.
– Атташе при капитане Хенриксене, если вам обязательно это знать. Но это не имеет отношения к…
В раздражении Кира повысила голос:
– Смею я спросить, к какому роду войск вы принадлежите, майор? Или это строго секретно?
Щеттер напустила на себя совершенно безразличный, непроницаемый вид, так что Кира не могла бы разгадать ни ее мыслей, ни чувств.
– Разведывательное управление космического флота ОВК.
Шпионка, значит, а то и похуже: политрук. Кира фыркнула:
– Где они?
– Кто, мисс Наварес?
– Мои товарищи. Те… те, кого вы спасли.
– На «Фиданце», погружены в криосон, эвакуированы из этой системы. Так. Вы удовлетворены?
– Удовлетворена? – чуть не расхохоталась Кира. – Я удовлетворена? Я хочу, чтобы с меня сняли эту чертову штуку! – Она ткнула в черное покрытие на руке. – Разрежьте ее, если по-другому нельзя, но снимите ее с меня!
– Да, вы вполне ясно выражаете свои желания, – кивнула Щеттер. – Если мы найдем возможность удалить ксеноорганизм, мы это сделаем. Но сначала вы должны рассказать мне, что произошло, мисс Наварес. Приступайте к отчету прямо сейчас.
Кира проглотила вертевшееся на языке проклятие. Ей хотелось рвать и метать, хотелось наброситься на Щеттер и чтобы та ощутила хоть малую часть ее боли. Но она знала: это не поможет – и потому сделала то, что было велено. Она рассказала майору все, что сумела вспомнить. Много времени это не заняло, и облегчения исповедь ей не принесла. Майор задавала множество вопросов, главным образом об обстоятельствах, предшествовавших инциденту. Замечала ли Кира после пробуждения что-то необычное? Расстройство желудка, повышение температуры, навязчивые мысли? Незнакомые запахи? Зуд? Сыпь на коже? Необъяснимую жажду или какие-то иные желания? Ответ на большинство вопросов, за исключением вопроса о зуде, был отрицательный, и Кира видела, что это не очень-то устраивает майора. Особенно когда Кира сказала, что, насколько ей известно, у Негар не было похожих симптомов. Наконец Кира в свой черед спросила:
– Почему меня не погрузили в криосон? Почему забрали на «Смягчающие обстоятельства»?
Она не видела никакого разумного объяснения. Соблюдение карантина – главный приоритет ксенобиологии. При одной мысли о нарушении карантина любого ее коллегу пробил бы холодный пот.
Щеттер разгладила невидимую морщинку на своей форме.
– Мы попытались заморозить вас, Наварес, – сейчас она смотрела Кире прямо в глаза. – Попытались – и не сумели.
У Киры пересохло во рту.
– Не сумели?
Щеттер коротко кивнула:
– Ксеноорганизм сразу вывел криожидкости из вашего организма. Ничего не получилось.
Новый страх поразил Киру. Самый простой способ остановить ксеноорганизм – заморозка. Других быстрых и легких способов воспрепятствовать его распространению нет. К тому же, если она не может погрузиться в криосон, ей будет намного труднее вернуться в освоенный космос.
Щеттер продолжала:
– После того как мы выпустили вас и Негар из карантина, наша медицинская команда плотно общалась с каждой из вас. Врачи дотрагивались до вашей кожи. Дышали с вами одним воздухом. Использовали одно и то же оборудование. А потом… – Щеттер подалась вперед, подчеркивая каждое слово, – они вернулись сюда, на «Смягчающие обстоятельства». Понимаете, Наварес?