Гении сыска. Этюд в биографических тонах - читать онлайн книгу. Автор: Даниэль Клугер cтр.№ 58

Другое дело — недовольство приличных людей методами, которыми он пользовался. В этом смысле возмущение Морана и его начальства имело под собой основания. Действительно, методы тогдашних частных сыщиков были, мягко говоря, сомнительными — хотя и эффективными. Они дерзко нарушали привычные для светского общества представления о приличиях. Свет предпочитал терпеть шпионов с манерами респектабельных господ, но не охотников на шпионов, игнорирующих хорошие манеры и позволяющих себе бесцеремонно задавать респектабельным господам вопросы, которые в приличном обществе не задают. Предубеждённое отношение общества к сыщикам вообще и частным детективам в частности было характерно и в более поздние времена, и не только для Англии, но и для других стран. Я уже показывал, на примере истории Джонатана Уичера, как принимало общество полицейских детективов, сотрудников ныне легендарного Скотланд-Ярда. Так вот, отношение к полицейским было цветочками — а вот частные детективы получали ягодки. В уже упоминавшемся интервью Поллаки с горечью признавался:

«Я участвовал в весьма щекотливых делах, которые мне самому нисколько не нравились. Мне приклеили немало презрительных и оскорбительных кличек. Что поделаешь!.. Наша профессия не пользуется симпатиями. Одно утешение: я знаю, что она необходима. Конечно, я бы предпочёл быть премьер-министром, как мистер Бенджамен Дизраэли, или даже архиепископом Кентерберийским, как преподобный Лонгли. Но я — частный детектив…» ^[143]

Весной 1862 года Игнациус Поллаки вёл интенсивную переписку с возглавлявшим Скотланд-Ярд сэром Ричардом Мэйном, пытаясь поступить на службу в сыскную полицию, чтобы хотя бы таким образом вырваться из касты «париев», какими были частные сыщики. После почти годичного обмена письмами Мэйн назначил настырному эмигранту аудиенцию. Но результатом её стал отказ. Поллаки не удалось стать штатным сотрудником полиции, детективом Скотланд Ярда. Это отрицательно сказалось и на его гражданском статусе — в это же время детектив-иммигрант впервые подал документы на натурализацию. В чести стать подданным Британии ему отказали, Причём причиной отказа была определена «сомнительность профессиональных занятий» соискателя. Собственно, это и послужило стимулом к его попыткам сменить статус частного детектива на должность детектива Скотланд-Ярда.

Только спустя примерно десять лет Поллаки получил должность, в какой-то степени являвшуюся официальной — он был зачислен в 10-й дивизион столичной полиции спецконстеблем, то есть, внештатным сотрудником-добровольцем. 10-й дивизион занимался делами иностранцев, проживавших в английской столице.

Впрочем, обвинять американских дипломатов и их сотрудников в чрезмерной щепетильности или снобизме не стоит. Вот только один характерный образчик агента детективного бюро — некто Мэтью Бёрнсайд, работавший в течение короткого срока на нашего героя. И, хотя это происходило немного позже, стоит познакомиться с ним поближе — вряд ли в этом вопросе за пятнадцать-двадцать лет всё могло измениться к лучшему. Итак, в августе 1881 года на слушаниях в суде Олд Бейли мистеру Бёрнсайду довелось давать показания. И говорил он при этом вполне откровенно:

«Меня зовут Мэтью Генри Барредж Бёрнсайд, но у меня есть и другие имена.

Я могу сменить имя ещё до того, как вернусь домой сегодня вечером. Если хотите записать все мои имена, вам понадобится слишком много бумаги. Да, мне доводилось сидеть в тюрьме, разумеется, безо всяких причин, поскольку не был ни в чём виновен» ^[144].

Видимо, его самого забавляло обилие имён, поскольку он обращался к этому неоднократно (все его показания добросовестно зафиксировал судебный клерк):

«Я использовал имена Смит, Бейли, Браун, Блейк, Джонс, да все не упомнишь. Например, однажды я пользовался фамилией «Прудон», ещё, кажется, «Перри». В качестве Прудона я работал агентом мистера Коули, а под своей собственной фамилией Бёрнсайд — агентом мистера Маклейса. От одного получал деньги, другому передавал. Не всегда, разумеется, однажды, помнится, я присвоил 24 шиллинга, которые должен был отдать мистеру Коули, в другой раз — фунт…» ^[145]

Закончил свою карьеру этот достойный человек судовым коком. И нет у меня оснований считать мистера Бёрнсайда исключением из длинной шеренги ангелов, которыми очень вежливо руководит архангел Игнациус Поллаки.

Понятно, что такой вот Бёрнсайд, действительно, развязный, действительно, наглый, к тому же, нечистый на руку, да ещё и бывший преступник, сидевший в тюрьме, вряд ли мог вызвать благосклонность мистера Морса или мистера Морана, не говоря уже о госсекретаре Сьюарде. Да и сам Сэнфорд, наверняка, морщился от такого сотрудничества.

Тем не менее, респектабельным джентльменам пришлось смириться с тем, что они имеют дело не с ангелами или архангелами и даже не с премьерминистром или архиепископом, а с Игнациусом Поллаки и его сотрудниками.

Среди которых (среди сотрудников агентства), по словам их босса, были самые разные люди: кэбмены, водители омнибусов, стюарды в клубах, официанты в ресторанах. У большинства из них, как и у самого Поллаки, манеры зачастую были далеки от манер выпускников Кембриджа или Тринити-колледжа. Перефразируя старую песню Михаила Анчарова, можно сказать: «Но где ты святого найдёшь одного, который пошёл бы» в частные сыщики? Даже священники (а среди его агентов бывали и служители религии) оказывались на поверку далеко не святыми.

Поллаки вспоминал одного викария, бывшего его агентом, который совратил юную прихожанку. Правда, впоследствии, с помощью того же Поллаки, помог ей встать на путь исправления.

Но если общество — и английское, и американское, и европейское — относилось к частным детективам вообще и Игнациусу Поллаки, в частности, с нескрываемым презрением и брезгливостью, то сам Поллаки, считавший свою профессию важной и полезной, в долгу не оставался. Тому же Мюррею он откровенно сказал:

«Вы правы, я невысокого мнения о человеческих добродетелях, особенно в Англии. Здесь модно говорить об аморальности французов. Я хорошо знаю Францию. Я хорошо знаю Европу. Нет страны, аморальной более чем Англия».

При этом парадоксом выглядит тот факт, что Игнациуса Поллаки то же самое общество считало абсолютно неподкупным. Известно было несколько попыток дать ему взятку (в том числе, и агентами конфедератов). Причём назывались огромные суммы. Эти попытки постигла неудача. Ни один из его недоброжелателей, в том числе и тех, кто обвинял его в алчности, не сомневался в его неподкупности. Он мог запросить крупную сумму за услуги, но ни один преступник не мог похвастаться тем, что сумел дать взятку знаменитому сыщику.

Так что сотрудничество частного детектива и дипломата-резидента Сэнфорда продолжалось — на протяжении всей Гражданской войны и завершилось лишь в 1865 году. Во всяком случае, ни обычных, ни шифрованных писем Поллаки к Сэнфорду, написанных позже 1865 года, историками обнаружено не было.