Кантата победивших смерть - читать онлайн книгу. Автор: Пол Дж. Тремблей cтр.№ 39

Натали волчком разворачивается на месте и подставляет телефон Рамоле, которая тоже называет свое полное имя и адрес.

Натали тычет в кнопку на экране — очевидно, чтобы выключить запись — и добавляет:

— Если заявление не примут, я этих ублюдков с того света достану.

Луис улыбается, однако, устыдившись, прячет усмешку, надвинув на подбородок шейный платок.

Натали показывает пальцем на Луиса, потом на свой живот, и говорит:

— Если сейчас ляпнешь что-нибудь из «Чужого», я тебе голову откушу. — Фраза была задумана как шутка, однако ритм сбился, и она получилась печальной и горькой. — Ладно, — добавляет Натали, — раз на то пошло, надо идти. В путь!

Она первой снимается с места, опережая Луиса и Рамолу, оба торопятся закинуть сумку и рюкзак на плечи. Натали далеко от них не уйдет, но Рамоле все равно хочется выкрикнуть «подожди!», хотя ждать больше нельзя.

Эй! Я хотела поговорить с тобой до того, как они меня догонят и услышат. Теперь это официально. Я заразилась. Тебе могло показаться, что я говорила и вела себя, как будто и раньше об этом знала, но я… я действительно надеялась, что мои сообщения сработают как обратный сглаз и со мной все будет хорошо. Но со мной нехорошо. Так что — да. Вскоре от меня останутся только эти записи.

Нет, от меня еще останешься ты. Я правильно говорю? Ты понимаешь, что я хочу сказать? У меня язык заплетается и кружится голова. Надо думать, из-за инфекции.

Я — часть тебя, так что записи не единственное, что от меня останется. Я буду отчасти присутствовать в тебе. В тете Моле тоже есть часть меня. Пусть она про эту часть расскажет сама. И не только одно хорошее. Там много всякого могло накопиться.

(мужской голос, неотчетливо)

Не мешай. Я разговариваю со своим ребенком.

Это — Луис. Он ездит на слишком маленьком для него велосипеде и отпускает шуточки о зомби за рулем автомобиля, будто чуднее этого нет ничего на свете, что совсем не так, он шутит, что наше время сломалось и не по-детски глючит, и все почему? Мол, творится какой-то бред и жуть. Тоже мне. Кошмарные вещи всегда происходили и всегда происходят. Причем, везде! И будут происходить! Это никогда не закончится. Какого-то другого времени не существует, а наше всегда было тихим ужасом. Мои слова не должны тебя пугать, как не пугает ежедневный восход и закат солнца.

Мне недолго осталось быть самой собой. В голове не укладывается. Что делает меня мной? В кого или во что я превращусь? Меняюсь ли я с каждой утекающей секундой? Я не чувствую изменений, но как определить, когда они наступят?

Я уже не смогу беспокоиться о том, что еще случится в будущем. Странное утешение. Мне хотелось бы выжить и всегда беспокоиться о тебе.

(молчание)

Тетя Мола обещает о тебе позаботиться. Будь с ней добра. Добрее всех. Она…

(молчание)

Понятное дело, всегда доброй ты не можешь быть. Никто не может.

Иногда тебе в голову будут лезть дурные мысли, ужасные мысли, такие, за которые, если произнести их вслух или воплотить в жизнь, люди посчитают тебя чудовищем, и это нормально. Тебе никто не объяснит, что иметь гадкие мысли не страшно и что они посещают всех людей. Я мысленно строила изощренные козни коллегам и друзьям, даже Моле, из-за ссор по мельчайшим, дурацким поводам. Кто бы мог подумать, а? Какая дура станет накручивать себя по пустякам?

— Это не Джош?

Стоит мне начать, и я не могу остановиться, злость пылает, как костер, пока сюжет мести не разрастется и не выйдет из-под контроля, сжигая все вокруг, и потом, очнувшись от наваждения, я чувствую себя взвинченной, пеняю на себя, что придумала такую мерзость, считаю себя ужасно нехорошим человеком, ухожу в штопор самоосуждения, таковы все нормальные люди — мы готовимся к худшему, замышляем худшее, но на самом деле стараемся поступать, как лучше.

— Какого хрена он там делает?

У каждого человека есть что-то очень плохое внутри, однако многие все равно стараются обратить это во благо. Звучит, как надпись на поучительной открытке, правда? Может, перемены уже происходят и я уже не совсем я?

(Луис и Рамола неразборчиво говорят, перебивая друг друга)

Баю-бай, сассафрас.

Люблю. Моей любви так много, что от нее больно. И всегда будет больно. Великая, страшная любовь. Прости.

Прощай.

— Не мешай. Я разговариваю со своим ребенком.

Слушая, как Натали опять говорит с еще не родившимся ребенком, Рамола испытывает желание отправить похожее сообщение маме с папой, попросить у них прощения, вот только за что — непонятно.

Речь Натали расстроена, интонации и синтаксис хромают. Не в каждом предложении, но местами ей не хватает связанности, а местами происходят неожиданные осечки или перескоки, неуклюжие повторы.

— Какого-то другого времени не существует, а наше всегда было тихим ужасом. Мои слова не должны тебя пугать, как не пугает ежедневный восход и закат солнца.

Натали, очевидно, намекает, что ужасы бытия так же повседневны, как смена дня и ночи. Однако смысл фразы «мои слова не должны тебя пугать» не поддается полной расшифровке и не внушает даже обрывка надежды или воодушевления.

— Тетя Мола обещает о тебе позаботиться. Будь с ней добра. Добрее всех. Она…

Под тяжестью внезапного молчания Натали Рамола отводит глаза, словно ее поймали на лжи. Взгляд, отяжелев, ненадолго утыкается в асфальт, затем, отцепившись от него, медленно поднимается к ленивым волнам листвы. «Я постараюсь», — виновато думает Рамола, однако «постараюсь» не то же самое, что «да». «Я постараюсь» — этой фразы она тщательно избегала, еще будучи студенткой мединститута, считая ее подсознательной санкцией на ошибку.

— Это не Джош? — спрашивает Луис. Вопрос звучит одновременно риторически и неуверенно.

Из-за поворота появляется и едет к ним едва различимая фигура велосипедиста. Совершенно очевидно, что это Джош: он слишком длинный для велика, на нем черный шлем, из-за спины над головой торчит конец палки. Ездок отчаянно крутит педали, не опускаясь в седло.

— Какого хрена он там делает? — Луис откатывается на своем велосипеде от Натали и, тормозя подошвами кроссовок, неуклюже останавливается.

Рамола высматривает, нет ли за Джошем машины «Скорой помощи» или какого другого автомобиля, надеясь, что подросток привел подмогу, сыграл роль собаки, нашедшей Тимми в колодце ^[21].

Рамола и Луис, перебивая друг друга, говорят:

— Где «Скорая»?