Троя. Грозовой щит - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Геммел

Роман «Грозовой щит» я посвящаю Стелле, с огромной любовью и благодарностью за те полные радости двадцать лет дружбы, в течение которых мы вместе путешествовали по пустыне, побывали у водопада Ла Квинта и плавали по Зеленому морю.

Выражаю благодарность моему редактору Селине Уолкер, помощнику редактора Нэнси Вэббер и моим первым читателям Тони Эвансу, Алану Фишеру, Стелле Геммел, Освальду Хотц де Бар, Стиву Хатту и Энн Николс. Определение «первые читатели» не передает в полной мере того, какую важную роль они сыграли в написании этого романа. Благодаря замечаниям этой «команды», менялся сюжет и персонажи, сокращались или описывались подробней те или иные сцены. Я глубоко признателен им за помощь.

Укрывшись за грозовым щитом,

над воротами городов

парит на темных крыльях орленок

и ждет конца дней

и падения всех царей.

Пророчество Мелиты

Со снежных вершин дул холодный ветер, со свистом проносясь по узким улицам города Фивы у горы Плака. Из темных облаков, нависших над городом, ледяными хлопьями падал снег. Этой ночью немногих горожан можно было встретить на улице, и даже дворцовые стражники, плотнее завернувшись в свои тяжелые шерстяные плащи, старались держаться поближе к городским воротам.

Когда принесший много боли день перешел в ночь ужасных криков и мучений, во дворце воцарилась паника. В холодных коридорах собирались испуганные молчаливые люди. Время от времени происходило какое-то движение, когда слуги выбегали из покоев царицы, чтобы принести чаши с водой или чистую одежду.

Ближе к полуночи заухала старая сова, и замершие в ожидании придворные посмотрели друг на друга. Совы — плохой знак. Все знали это.

Громкие крики беременной царицы постепенно перешли в тихие стоны, силы оставляли ее. Конец был близок. Не будет радости рождения новой жизни, только смерть и слезы.

Троянский посол, Гераклит, постарался принять очень обеспокоенный вид. Это было нелегко, потому что он не встречался с царицей и его не волновало, выживет она или умрет. И, несмотря на то что он был одет в одежду из белой шерсти и длинный плащ из овечьей шкуры, посол замерз, его ноги онемели от холода. Гераклит закрыл глаза и попытался согреть себя мыслями о состоянии, которое он заработает благодаря этому путешествию.

У посла было две цели: наладить новые торговые пути и привезти дары от молодого троянского царя Приама, чтобы поддержать мирный договор между соседними городами.

Влияние Трои очень быстро росло благодаря Приаму, и благосостояние Гераклита, как и многих других, увеличивалось с каждым днем. Однако множество самых ценных товаров: духи, специи и одежду, расшитую блестящей золотой ниткой, — приходилось доставлять через разрозненные войной восточные земли, которые страдали от набегов разбойников и дезертиров. Объявленные вне закона главари этих банд захватывали торговые пути, требуя у караванов с товарами плату за проезд. Воины Приама очистили многие из этих путей рядом с Троей, но на юге, в Фивах, под тенью могущественной горы Иды, правил царь Ээтион. Гераклита послали сюда, чтобы он убедил царя собрать войско и выступить против разбойников. Миссия была выполнена успешно. Даже сейчас Ээтион находился где-то далеко в горах, разрушая поселения разбойников и расчищая торговые пути.

Гераклиту оставалось только поздравить царя с рождением еще одного ребенка, а затем он мог возвращаться назад в свой дворец в Трое. Он давно уже должен был уехать: на родине его ждали важные дела.

Схватки у царицы начались накануне поздно вечером, и Гераклит приказал слугам готовиться к отъезду на рассвете. Но, хотя часы уже пробили полночь следующего дня, он все еще был здесь, в продуваемом насквозь коридоре. Не только потому, что обещанный ребенок еще не родился, но и потому, что испуганные взгляды окружающих яснее ясного говорили: скоро случится несчастье. Послали за жрецами Асклепия, бога врачевания, и те поспешили в царские покои, чтобы помочь трем акушеркам, уже находившимся там. Внизу, во дворе, принесли в жертву быка.

Гераклиту не оставалось ничего другого, кроме как стоять и ждать. Его уход бы заметили и расценили как проявление неуважения. Больше всего троянского посла раздражала мысль о том, что, когда несчастная женщина умрет и город погрузится в печаль, ему придется остаться еще на несколько дней, на похороны.

Напротив него стояла пожилая женщина с хищным лицом.

— Печальный, печальный день, — сказал Гераклит официальным тоном, пытаясь передать безграничную грусть в голосе. Он не видел, как пришла эта женщина, но теперь она стояла, облокотившись на резной посох, с мрачным выражением лица, а ее темные глаза сверкали от злости. Седые волосы женщины были растрепаны и обрамляли ее лицо, словно грива льва. На ней была длинная серая туника с вышитой серебряной ниткой совой на груди. «Жрица Афины», — подумал Гераклит.

— Ребенок выживет, — ответила она, — потому что ее благословила богиня. А царица умрет, если эти глупцы не позовут меня.

В эту секунду худой сутулый жрец вышел из покоев царицы. Он увидел женщину с суровым лицом и склонил голову в знак приветствия.

— Боюсь, что конец близок, Великая сестра, — сказал он. — Ребенок пострадал.

— Тогда отведи меня к ней, идиот.

Гераклит увидел, как жрец покраснел, но отступил назад, пропуская женщину. Они удалились в царские покои. «Сильна старая ворона», — подумал троянский посол. Потом он вспомнил, что жрица говорила о ребенке как о девочке. Она была предсказательницей — или просто верила в это. Если она была права, то ожидание раздражало его еще больше. Кого волнует, выживет эта девочка или умрет? «Или даже мальчик», — подумал он мрачно, поскольку у царя Ээтиона уже было два молодых и сильных сына.

Время шло, и Гераклит вместе с двадцатью другими придворными ожидали плача, который возвестит о смерти царицы. Но, когда забрезжил рассвет, они услышали крик новорожденного. Этот звук, полный жизни, внезапно наполнил радостью измученного Гераклита, хотя послу уже казалось, что это невозможно.

Через какое-то время Гераклиту и всем остальным позволили войти в покои царицы, чтобы поздравить ее с рождением ребенка.

Дитя лежало в детской колыбельке рядом с кроватью, а мать, бледная и измученная, отдыхала на расшитых подушках, укрывшись до пояса одеялом. Кровать была в крови. Гераклит и остальные присутствующие собрались молча вокруг постели, держа руки у сердца в знак уважения. Царица не могла говорить, но жрица Афины руками, испачканными запекшейся кровью, взяла ребенка из колыбельки. Он издал тихий, булькающий плач.