Между львом и лилией - читать онлайн книгу. Автор: Максим Дынин, Александр Харников cтр.№ 14

Пока я все это говорил, мои спасители удивленно переглядывались между собой и пожимали плечами. По их лицам было видно, что они не верят ни одному моему слову.

– Клянусь, что все, что я вам рассказал – правда истинная. Крест готов в этом целовать. Ни в чем плохом перед Россией, и матушкой нашей, императрицей Елизаветой Петровной не замешан, – сказал я и стал шарить левой рукой под одеждой, стараясь нащупать нательный крест.

– Ладно, Кузьма, лежи, – один из моих спасителей, видимо старший, удержал руку. – Значит, ты говоришь, что попал в плен к французам? А в каком году это было?

– В 1735 году от Рождества Христова, – ответил я. – А сейчас на дворе 1755 год. Я за временем слежу, отметки на специальной доске дома делаю. Надо же знать, когда Рождество отмечать, а когда Пасху и Покров.

– Значит, ты говоришь, что сейчас на дворе 1755 год? – спросил меня старший. – А ты ничего не путаешь?

– Нет, не путаю, – мне вдруг стало обидно, – Вы что, думаете, живя среди дикарей, я сам дикарем стал? Тут один англичанин – Джоном Харрисом его кличут, – у него я порох и свинец покупаю, – когда к нему в гости прихожу, рассказывает мне о том, что в мире происходит. От него-то я и узнал, что императрица Анна Иоанновна померла, а править стал император-младенец Иоанн Антонович. А потом там что-то в Петербурге случилось, и на престол российский взошла императрица Елизавета Петровна, дочь императора Петра Алексеевича. Я ее когда-то хорошо знал – работал кузнецом на Смольном дворе, там, где дворец царевны стоял.

– Во дела! – старший не мог скрыть удивления. – Это надо же, куда мы попали! Вижу, Кузьма, что ты не врешь нам. Скажи-ка мне лучше – далеко ли деревня твоя? Ну, или становище, как тут у вас оно называется.

– Да верст пять будет, – ответил я. – Только ты, барин, не обессудь – я сам идти не могу. Совсем плохо мне. Бок болит, да и рука тоже.

– Не боись, Кузьма, – улыбнулся старший. – Тебя мои ребята на руках понесут, словно шаха персидского. Да, кстати, а индейцы твои разве дорогу к становищу не охраняют? Ведь те люди лихие, которые тебя подстрелили, могут к лагерю вашему незаметно подкрасться и всех людей в нем поубивать.

– Охраняют, как не охранять. Только мало мужиков в становище осталось. От оспы многие поумирали. Вот и женка моя тоже… – Тут мне снова привиделась Аграфенушка моя – стоит у сосны и так печально на меня смотрит. По щеке моей покатилась слеза, и я смахнул ее левой рукой.

– Ладно, Кузьма, – сказал старший, – ты нам только говори, куда идти, куда поворачивать. Ну а дозорных индейцев встретишь – скажешь им, что мы друзья, а не враги.

До становища мы шли не спеша. Воины внимательно смотрели по сторонам и держали свое оружие наизготовку. Видно было, что они знали свое дело, и так просто их не возьмешь. А в полуверсте от становища на тропу вышел дозор – три воина, среди которых был и мой младший сын, Андрей, или как его индейцы называли, Хитрый Барсук. Я помахал им левой рукой, и крикнул по-индейски, что люди, которые со мной – наши друзья.

Воины были вооружены так, словно собирались немедленно идти в бой. У каждого был лук со стрелами, деревянные дубинки и маленькие топорики. У моего сына, помимо всего прочего, было ружье – я купил его у Джона Харриса за два десятка отличных бобровых шкурок. И это было еще дешево – с индейцев французские и английские торговцы брали за ружья еще дороже. На двух других воинах были надеты доспехи, сделанные из деревянных пластинок, перевязанных бечевками, а в руках они держали небольшие круглые деревянные щиты.

Вскоре мы вошли в селение. Меня донесли до моего дома. Из него выскочила с кувшином воды Василиса, или как ее звали индейцы – Рыжая Белка. Действительно, не знаю, в кого она уродилась из моей родни, но волосы у нее были золотыми. Она подбежала ко мне и дала напиться. Мои спасители с любопытством посматривали на дочь. Она была очень красива и мало похожа на здешних индейских девок.

Потом ко мне подошел сахем – вождь рода, и я рассказал ему все, что со мной случилось. Сарангараро – так звали сахема, покачал головой.

– Похоже, что бледнолицые снова будут воевать между собой на нашей земле, – сказал он. – А, как всегда, больше всех достанется индейцам. Я думаю, что нам придется уходить из этих мест. Если, конечно, мы хотим уцелеть.

Сарангараро опять покачал головой и, посмотрев на воинов, которые спасли меня от смерти, сказал:

– Эти люди, хотя они и белые, имеют доброе сердце, и не способны на дурные дела. Пусть они живут у нас столько, сколько захотят. Ты переведи им мои слова.

Потом сахем медленно, по-старчески шаркая ногами, пошел в сторону длинного дома…

Историческая справка

Без вины виноватые

Виргиния, одна из английских колоний в Северной Америке, в сравнении с прочими территориями, заселенными выходцами из Англии, считалась землей обетованной. Первое племя, с которым новые колонисты вступили в контакт, были миролюбивые сасквеханноки, жившие в бассейнах Потомака и Сасквеханны и по берегам Чесапикского залива. Самоназвания их мы не знаем – колонисты назвали их по имени реки Сасквеханны, но даже это название было взято из языка ленапе, известных нам под названием делавары, и означало «мутная река». Известно, что сасквеханноки представляли союз из пяти племен, и во многом – языке, материальной культуре, организации – походили на своих родственников-ирокезов. Основным отличием было их подчеркнутое нежелание воевать, хотя дать отпор вражеским племенам они вполне могли.

В течение нескольких десятилетий английские колонисты в отношении окружающих Виргинию индейцев особо не лютовали. Этим они отличались от прочих жителей Новой Англии, которые стремились уничтожить всех коренных обитателей Нового Света подчистую. Но после войны с соседними индейскими племенами в середине XVII века виргинцы заключили с побежденными договор, согласно которому индейцы должны были платить колонистам дань мехами и выставлять вспомогательное войско в случае войны с теми краснокожими, которых бледнолицые считали «дикими».

Так продолжалось до 1675 года, когда началась «вой на короля Филиппа». Вождь племени вампаноагов Метакомет, получивший от англичан прозвище «король Филипп», вступил на тропу войны с бледнолицыми. К нему присоединились племена нипмуков, наррангасеттов, массачусеттов и абенаков. Индейцы воевали умело и бесстрашно. Им удавалось громить отряды белых ополченцев и регулярной королевской армии, захватывать форты и укрепленные селения колонистов.

Обеспокоенные всем этим, виргинцы решили разорвать договор с индейцами и согнать их с освоенных и ухоженных земель, принадлежавших этим племенам. С особым рвением в бой рвались плантаторы, живущие рядом с индейцами, и их кабальные слуги ^[42]. Первые надеялись округлить свои территории, вторые – получить землю и стать фермерами.