Лаций. Мир ноэмов - читать онлайн книгу. Автор: Ромен Люказо cтр.№ 81

– Отон, у нас еще не все, – тихо сказал Рутилий.

Проконсул, удивившись, остановился на полпути к трону. Он понял, прежде чем деймон успел произнести хотя бы слово, что сказано будет нечто интересное.

– Неожиданное событие, новая пешка в игре. Плавтина…

– Если речь о Плавтине, то называйте ее королевой, а не пешкой, – ответил Отон. – Плавтина, увы, мертва.

– Мертва, разумеется. Но не совсем.

Отон развернулся, стиснув челюсти, его массивные, как у статуи, кулаки машинально сжимались и разжимались – нервный тик, всегда сопровождавший его размышления. В душе его зарождались сложные и даже противоречивые чувства, и пока он не знал, какое из этих чувств победит.

Вот поворот событий, способный все усложнить.

* * *

Тоненький голосок уже какое-то время щебетал над ухом Плавтины. Она попыталась сконцентрироваться на том, что он говорит, но не сумела. Все было… как в тумане. Правую сторону лица дергало, но по-настоящему не болело… Лежа с закрытыми глазами, она воспринимала лишь приятный полумрак и чувствовала себя вялой, лишенной сил и, в первый раз с тех пор, как она вернулась к жизни – полностью расслабившейся.

Она попыталась открыть глаза, и вот тут стало действительно больно. Веки не разлеплялись. Она медленно поднесла руку к щеке, пощупала синяк, опухший и немного влажный.

Я вам не советую его трогать.

Плавтина уже и забыла о тонком голосе с материнскими интонациями, тихом, но ясном, парившем на периферии ее сознания. Голос ноэма. Плавтина чувствовала присутствие множества других маленьких разумов, но они были гораздо дальше.

– Кто вы?

Она чувствовала, что не способна – по крайней мере, сейчас – на рассредоточение, позволяющее разговаривать мысленно.

Я всего лишь скромная программа врачебной диагностики и биологического лечения. Я слежу за работой медицинских аппаратов, к которым вы подключены. Я хотела бы поблагодарить вас за те весьма интересные минуты, которые я провела за изучением вашего организма. Я бы никогда не подумала, что может существовать настолько успешная имитация человеческого тела. Если бы не энцефалография и не секвенирование вашего генома, я бы так и осталась в дураках.

– Я четырехпалая, – сказала Плавтина, с трудом ворочая языком.

Вас могло бы удивить разнообразие человеческого рода.

Плавтине стало любопытно, почему у простой лечебной программы настолько расширены когнитивные способности. Она заставила себя очнуться, безуспешно попыталась выпрямиться. Возможно, она в смертельной опасности. Хоть ей и трудно было сосредоточиться, она спросила:

– Вы – часть Интеллекта?

Голос выдержал задумчивую паузу – будто изображал, переигрывая, легкое недовольство плохими манерами ребенка, – а потом непринужденно ответил:

Без сомнения, вы имеете полное право именно так видеть происходящее. Однако это неверно. Как и каждое существо вычислительной природы, которое вы здесь увидите, я была его частью, но больше ею не являюсь. Прежде я была простой эманацией духовной силы Отона, в то время еще единого с кораблем. Но он уже давно освободил нас – слава ему! – и теперь мы живем веселой общиной рациональных и свободных программ.

– Кто это – мы?

Экспертные системы, из которых состоит Корабль.

– А…

Отон… Это имя было ей знакомо. Но она с трудом понимала, о чем идет речь. Боль усилилась. Программа, видимо, это поняла, потому что продолжила легковесно, будто ничего серьезного не произошло: Боюсь, пришло время для новой дозы анальгетика.

– Нет, – выговорила Плавтина.

Почему нет?

– Я…

Каждая мысль была мукой, ударом молотка изнутри по черепу. Ей хотелось сказать, что она не боится физической боли, что ей нужно встать и поговорить с кем-нибудь из вышестоящих. Но она была так слаба…

Не беспокойтесь, у него нет никаких побочных эффектов. Добавлю, что я здесь не только для того, чтобы избавить вас от временных неудобств. Вы страдаете не просто от боли после необдуманного удара кулаком…

Плавтина едва следила за щебетом своей электронной няньки, чувствуя себя слишком оцепеневшей, чтобы ответить. Программе это, кажется, не слишком мешало.

…но и от утомления, обезвоживания и посттравматического шока, – перечисляла она. Вы перенесли тяжелые испытания и страдаете от последствий серьезного стресса. Нам важно найти его причину, чтобы подобрать для вас наиболее адаптированное психосоматическое лечение.

– …

Ну разумеется, о чем я только думала! Вы же переживаете, вдобавок к последствиям всех этих ужасных событий, шок от недавнего рождения!

– Откуда…

Закончить фразу у Плавтины не вышло. Она так больше не могла. Туманный интерес, который она испытывала к голосу, превратился в раздражение и грозил перерасти в лавину ненависти. Ей нужно отдохнуть, а эта… штука, которой в реальности даже не существует, не дает ей заснуть.

Помимо отсутствия ногтей и волос, у вас пустой желудок. Но все это мы исправим, вот увидите. Вот что я вам предлагаю: вы несколько дней поспите, а я за это время быстро поставлю вас на ноги. Вы понимаете, какое лечение я вам предлагаю, и даете на него свое согласие?

– Я… пленница, – сумела она выговорить, уже почти погрузившись в сон.

Голос стал неодобрительным.

Не следует так смотреть на вещи! Вы в цивилизованном обществе. Такие понятия, как плен, в наши дни уже устарели. Однако я заявляю, что вы нуждаетесь в экстренной медицинской помощи, и потому я обязана принимать решения за вас.

Плавтина ощутила холодок у затылка, и боль отхлынула, а сама она потеряла всякий контроль над собой.

Последний вопрос, – пробормотала ей на ухо программа. Вы желаете, чтобы я ускорила рост ваших волос и ногтей? Ох, простите, вы уже не в том состоянии, чтобы отвечать… Тогда ответ будет «да». Вам это поможет пережить последствия травмы. Хорошо вам отдохнуть.

Плавтина не обратила ни малейшего внимания на последние слова программы. Она соскальзывала в состояние блаженства, все больше расслабляясь, все удобнее вытягиваясь на волнах теплого, приятного горизонтального моря. Так она и парила на границе между счастьем и сном, в хрупком равновесии, а потом внезапно – без всякой возможности этому воспротивиться – потеряла сознание.

Но только через какое-то время из оцепенения перешла ко сну. И тогда кошмар ее настиг.

* * *

Хотела бы она без него обойтись. Хотела бы стать камнем или растением – чем-то удобно угнездившемся в собственной инерции, нечувствительным даже и к ходу времени.

Плавтина знала, что это сон, – ограниченным и опосредованным знанием, однако достаточно ясно, чтобы настороженно ожидать того, что могло в нем произойти.