Третий Рейх. Дни Триумфа. 1933-1939 - читать онлайн книгу. Автор: Ричард Дж. Эванс cтр.№ 106

Некоторые руководители штурмовых отрядов даже говорили студентам, что их основная обязанность — быть штурмовиками: а учеба — это развлечение, которым нужно заниматься в свободное время. Такие заявления вызвали протест у большинства студентов. В июне 1934 года национального студенческого лидера Вольфганга Доната встретили «воем, топотом и свистом», когда он попытался выступить с обращением на митинге в Мюнхенском университете, в то время как некоторые преподаватели, которые осмеливались включить в свои лекции немного критики режима, срывали бурные аплодисменты. В некоторых университетах случались открытые драки между активистами нацистской партии и другими студентами ^[758].

То, что эти события совпали с первым большим кризисом режима в июне 1934 года, было не случайно. Казнь руководства СА во время «Ночи длинных ножей» в конце месяца дала возможность провести глубокие реформы по укреплению влияния нацистов в студенческих органах. Управление Нацистским союзом студентов перешло в руки заместителя фюрера Рудольфа Гесса, и он переформировал его руководство, а в конце октября СА были успешно устранены из университетов и вместо тренировок со штурмовиками поставили спортивные занятия, которые не требовали столько времени и сил. Нацистский союз студентов начал стремительно расти, к 1939 году в него входило 51 % всех студентов мужского пола и 71 % — женского пола ^[759]. К этому времени Союзу удалось преодолеть упорное сопротивление традиционных студенческих братств, в которые в 1933 году входило более половины всех студентов мужского пола. Как и другие консервативные организации, братства отчаянно сопротивлялись Веймарской республике и поддерживали захват власти нацистами; большинство их членов, по-видимому, вступило в партию к лету 1933 года. Но в то же время они были обязаны ввести лидерский принцип вместо коллективного управления, которое у них было раньше, назначить на высшие должности нацистов и лишить всех, у кого есть хоть какие-то еврейские корни, права быть членом, или «стариком», так назывались бывшие члены, чье финансовое влияние позволяло им оказывать решающее влияние на управление братствами. Но нацистским лидерам по-прежнему не нравились традиционные для братств аристократический тон и независимость, и, когда члены одного из самых элитных дуэльных братств в пьяном состоянии стали что-то говорить во время выступления Гитлера по радио, а через несколько дней во время бурного застолья с выпивкой и беспорядками стали громко рассуждать о том, ест ли Гитлер спаржу «ножом и вилкой или своими лапами», руководитель Гитлерюгенда Бальдур фон Ширах развернул против них массовую кампанию в прессе и приказал, чтобы ни один член Гитлерюгенда не вступал в будущем в эту постыдно реакционную организацию. Так как такое решение шло вразрез со взглядами статс-секретаря Имперской канцелярии Ганса Генриха Ламмерса, который сам был выдающимся и влиятельным «стариком», решением этого вопроса занялся лично Гитлер. В двухчасовом монологе перед собравшимися высокопоставленными нацистскими чиновниками фюрер дал понять, что в нацистском государстве братства должны исчезнуть как пережитки ушедшей аристократической эпохи. В мае 1936 года Гитлер и Гесс открыто осудили братства, и запретили членам партии вступать в них. Увидев, к чему все идет, Ламмерс к тому времени уже перестал защищать братства и к концу учебного года они либо разошлись, либо влились в Нацистский союз студентов ^[760].

II

Таким образом, к середине 1930-х годов Нацистский союз студентов смог достичь превосходства, успешно отодвинув в сторону другие представляющие интересы студентов организации. Но сделано это было в контексте быстрого сокращения общего количества студентов. Одним из многих факторов, вызывавших недовольство студентов Веймарской республикой, было существенное переполнение, происходившее в университетах из-за того, что в систему высшего образования вошла большая возрастная группа тех, кто родился до 1914 года. Но при Третьем рейхе количество студентов в университетах сократилось: если в 1931 году оно составляло почти 104 000, то в 1939 году — меньше 41 000. В технических университетах сокращение количества студентов было разве что немного более плавным, с 22 000 в 1931 году до почти 12 000 восемью годами позже ^[761]. При этом общем сокращении некоторым специальностям повезло меньше остальных. В особенности пострадало юридическое направление. В 1932 году студенты-юристы составляли 19 % от общего количества студентов, в 1939 году — уже только 11 %. Такое же сокращение произошло и в гуманитарных специальностях, на которых в 1932 году училось 19 % студентов, а через семь лет — уже только 11 %. Естественные науки тоже пострадали, хотя и не в столь значительной степени, здесь процент учащихся за тот же период снизился с 12 до 8 %. Это может показаться странным, но у теологических специальностей эти цифры остались на прежнем уровне 8—10 %, а у экономических наук они даже немного выросли, с 6 до 8 %. Но по-настоящему повезло медицине в 1932 году, на связанных с ней специальностях уже училась треть студентов, а к 1939 году — уже почти половина, 49 %. Истинные масштабы этих изменений становятся понятны, если вспомнить, что общее количество студентов в университетах за эти годы сократилось почти вдвое, поэтому можно сказать, что в этой области накануне войны наблюдался настоящий кризис, в особенности там, где дело касалось гуманитарных и юридических специальностей. У этого было несколько причин. И гуманитарные, и юридические науки постоянно подвергались критике со стороны режима, что делало их менее привлекательными для абитуриентов. Также и государственная служба, на которую традиционно шли выпускники юридических учебных заведений, с 1933 года тоже оказалась под градом нападок, ее влияние и престиж стремительно падали, по мере того, как они росли у партии. Преподавание, сфера, в которую шли работать выпускники гуманитарных вузов в середине 1930-х годов, тоже стремительно теряло популярность, как мы уже увидели ранее. Социальный и политический престиж медицинских профессий в эти годы, напротив, возрос, так как режим ставил расовую гигиену в основу всей своей внутренней политики, а устранение из этой профессии врачей-евреев создало множество вакансий, которые могли занять выпускники арийского происхождения ^[762].