Лев Троцкий. Враг №1. 1929-1940 - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Фельштинский, Георгий Чернявский cтр.№ 49

К такого рода сообщениям и оценкам необходимо подходить крайне осторожно. Во-первых, сообщались они сторонниками Троцкого, которые еще не капитулировали, а для них было свойственно приукрашивать реальное положение вещей. Во-вторых, из писем было видно, что дальше «кухонных разговоров» недовольство не шло. В-третьих, ни один из ранее активных и известных оппозиционеров в корреспонденции не упоминался, и было очевидно, что о возобновлении деятельности старой гвардии говорить не приходится. Наконец, все эти письма могли быть организуемыми по линии НКВД оперативными мероприятиями, провокациями. Тем не менее Троцкий воспринимал полученные сведения как позитивный сигнал и неизменно публиковал их в «Бюллетене оппозиции».

В 1932 г. Троцкий направил ряд писем бывшим видным оппозиционерам, втом числе Радеку, Сокольникову и Преображенскому. Содержание этих писем не известно (в архиве Троцкого сохранились лишь почтовые квитанции, что крайне странно, так как Троцкий внимательно следил за тем, чтобы копии писем оставались в его распоряжении) ^[351]. Крайне странно и то, что письма отправлялись по почте, хотя Троцкому было отлично известно, что за всеми бывшими оппозиционерами, какие бы высокие посты они потом ни занимали, велось непрерывное наблюдение со стороны НКВД. Понятно, что Радеку, Сокольникову и Преображенскому Троцкий написал посланные по открытым каналам письма, копии которых постыдился оставлять для потомства в своем архиве. Эти тексты, очевидным образом носившие провокационный характер, предназначались для перехвата советскими спецслужбами. Было ли это местью Троцкого за совершенное бывшими оппозиционерами «предательство» или издевкой над нынешним советским руководством? На эти вопросы ответить можно было бы, лишь ознакомившись с содержанием не дошедших до нас писем.

Вскоре после этого побывавший в Берлине бывший оппозиционер Э.С. Гольцман ^[352] передал Троцкому через Седова предложение И. Н. Смирнова и других бывших соратников о создании тайного оппозиционного блока бывших участников объединенной оппозиции, членов группы В.В. Ломинадзе, проводивших тайные антисталинские собрания, и других недовольных членов партии. Троцкий одобрил эту идею и считал, что блок был действительно образован ^[353], хотя и не подавал признаков жизни. В том же 1932 г. И.Н. Смирнов, Преображенский и другие бывшие сторонники Троцкого были заключены в тюрьму, Каменев и Зиновьев сосланы за то, что, зная о существовании антисталинской группы Рютина, не донесли о ней властям. Принимая желаемое за действительное, Седов писал Троцкому, что аресты охватили только верхний слой блока, а низовые кадры сохранились ^[354]. Но это было, скорее всего, сильным приукрашиванием ситуации. Через англичанина Г. Винса Троцкий передал оставшимся в СССР на воле членам блока письмо ^[355], однако ответа не последовало.

Из всего этого приходится сделать вывод, что, вопреки мнению Арча Гетти, оппозиционный блок в 1932 г. ^[356] сформирован не был и к концу 1932 г. Троцкий потерял последние надежды на влияние среди членов ВКП(б). С уважением и почетом его имя упоминалось только среди бывших членов партии, находившихся в заключении и ссылке. Так что к моменту, когда Троцкий писал свое секретное послание в Политбюро, он был прекрасно осведомлен о репрессиях, обрушившихся на бывших оппозиционеров, и не должен был рассчитывать на возможность вернуться в СССР и служить партии в обмен на нереальное (со стороны Троцкого) обещание воздерживаться от критики.

Следует отметить, что это было не первое секретное послание Троцкого в Политбюро ЦК. Первое предыдущее обращение Троцкий написал в Москву 15 февраля 1931 г. по поводу судебной тяжбы с немецким издателем Шуманом. Это дело было связано с отказом Троцкого сотрудничать с издателем и выполнить подписанный с ним ранее договор на издание книги «Моя жизнь», ибо Шуман, как оказалось, напечатал в своем издательстве книгу А.Ф. Керенского, в которой, в частности, утверждалось, что Ленин и Троцкий во время Первой мировой войны были платными агентами германского правительства.

Дело рассматривалось в немецком суде, и организатор Октябрьского переворота посчитал, что советское правительство должно помочь Троцкому очиститься от обвинений бывшего главы Временного правительства России и представить в суд материалы, защищающие честь партии большевиков и ее руководителя Ленина. Оставляя в стороне те вопросы, которые разделяли его и советское руководство, Троцкий завершал свое весьма миролюбивое письмо следующими словами: «Ходом вещей судебный процесс перенесен сейчас в такую плоскость, где единство фронта является для нас совершенно обязательным. Мне нет надобности указывать вам, какими путями вам надлежит вмешаться в дело, чтобы помочь суду выяснить истину. В вашем распоряжении имеются все необходимые печатные и архивные материалы. С другой стороны, берлинское полпредство в курсе всех обстоятельств процесса и может без труда предоставить все необходимые материалы в распоряжение экспертизы и представителя моих интересов, которые явно и очевидно для всех совпадают с интересами партии Ленина. Я буду спокойно ждать действий, которые вы сочтете себя обязанными предпринять» ^[357].

На это послание Сталин наложил собственноручную резолюцию: «Думаю, что господина Троцкого, этого пахана и меньшевистского шарлатана, следовало бы огреть по голове через ИККИ. Пусть знает свое место» ^[358].

Троцкий действительно «спокойно ждал» затем почти десять лет, пока Сталин не сумел «огреть» его «по голове через ИККИ», то есть руками завербованного НКВД иностранного коммуниста. Конечно, ни в 1931, ни в 1933 г. Троцкий не мог знать о резолюции Сталина, которая оставалась совершенно секретной. Но должен ли он был ожидать чего-то другого от кремлевского горца? В конце концов, возвращение в СССР означало бы в том числе и полный крах Троцкого как лидера международной левой оппозиции, а это в 1933 г. было для него совершенно немыслимо. Зачем же в таком случае было послано злосчастное письмо?