Лев Троцкий. Оппозиционер. 1923-1929 - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Фельштинский, Георгий Чернявский cтр.№ 64

В документе были, наконец, поставлены все точки над і в том смысле, что главный противник был назван по имени, что взамен безличного «генерального секретаря» появился, наконец, злоупотреблявший аппаратной властью Сталин. Троцкий и Зиновьев предупреждали, что теперь речь идет не только о плане разгрома оппозиции и устранении ее из руководящих партийных органов и учреждений, а «о создании такого руководства, которое исключало бы возможность какой бы то ни было оппозиции по отношению к Сталину».

Радек, с которым Троцкий в это время политически особенно сблизился, в 1926–1927 гг. проявлял обычно несвойственную ему стойкость. В августе 1926 г. он написал своего рода «катехизис» — вопросник с ответами, что собой представляет объединенная оппозиция, каковы ее позиции и требования по основным политическим и хозяйственным вопросам ^[480]. Можно не сомневаться, что по главным формулировкам, по постановке важнейших из 22 вопросов, на которые были даны сравнительно подробные ответы, Радек консультировался с Троцким. Документ Радека стал новым шагом на пути выработки платформы оппозиции. Среди вопросов, на которые давались ответы, наиболее важными были: в чем оппозиция обвиняет большинство ЦК, в чем большинство ЦК обвиняет оппозицию, в чем выражается бюрократический режим в партии, к чему стремится оппозиция. В ответе на последний вопрос Радек подчеркивал, что оппозиция стремится не к расколу, а к воссозданию единства партии, для чего требует восстановления внутрипартийной демократии, «решительной борьбы против сползания партии на мелкобуржуазные рельсы», в частности в деревне. Завершался этот своеобразный «катехизис» торжественным провозглашением исключительной правоты оппозиции: «Только политика оппозиции обеспечивает единство партии как рычага революции и развитие революции. Только единая большевистская партия, руководящая растущим социалистическим строительством, может обеспечить единство и развитие Коминтерна, представляющего теперь осколки созданного Лениным революционного объединения революционного пролетариата».

Троцкий в то время придавал позиции Радека, его аргументации существенное, видимо, даже в какой-то мере преувеличенное значение. В письме Радеку от 30 августа, посвященном в основном вопросу о положении в Китае, в частности взаимоотношениям между компартией этой страны и Гоминьданом (Народной партией), Троцкий интересовался в то же время: «Как поживают «вопросы и ответы»?» ^[481]

Находясь на лечении на Кавминводах, Троцкий общался с отдыхавшими в санаториях руководящими членами партии и правительства. Он выступал с краткими речами, осторожно касаясь существовавших в высших эшелонах власти разногласий. Такое общение, несмотря на то что было оно в основном протокольным (дружеские рукопожатия, совместное фотографирование), не нравилось пребывавшим здесь же представителям сталинской группы, например председателю Совнаркома Рыкову, который тоже отдыхал в это время в Кисловодске. В общении Троцкого небезосновательно видели стремление использовать личный авторитет и обаяние для расширения политического влияния. Видимо, именно партийным руководством было спровоцировано анонимное письмо, полученное Троцким в конце августа: «Лев Давидович! Не находите ли вы не совсем тактичным ваше «хождение по массам» (по санаториям) в связи с последними событиями в Цека? Кажется, другие члены П[олит]бюро этого не делают!»

Письмо имело характерную подпись: «Член КПБУ п[арт] б[илет] 294557 и другие» ^[482]. Троцкий ответил «анонимному коммунисту» разъяснением, что не он (Троцкий), а отдыхающие в санаториях являются инициаторами встреч, что во время этих встреч он касается только того, что «является общим политическим достоянием нашей партии», что, в отличие от автора письма, настроенного «фанатически-раскольнически», настроение подавляющего большинства тех, с кем он встречался, направлено на обеспечение партийного единства ^[483].

Получал Троцкий и более «конструктивные» по форме письма. Б. Никитин, то ли проживавший в Ессентуках, то ли отдыхавший там, спрашивал, правда ли, что Троцкий боится хорошего урожая, верно ли, что он предлагает ограбить крестьянство в интересах промышленности, правда ли, что он отрицает существование диктатуры пролетариата в СССР; отрицает ли он капиталистическую стабилизацию в промышленности и считает ли британскую компартию тормозом рабочего движения ^[484]. Троцкий отвечал подробно, 5 сентября. Особое его возмущение вызвал вопрос об ограблении крестьянства: «Крестьянина грабит частник путем чудовищных розничных накидок, которые являются результатом отставания промышленности. Деревенского бедняка, отчасти середняка и промышленного рабочего грабит кулак, придерживающий свой хлеб. Налоговый нажим на кулака — в интересах как промышленности, так и деревенских масс. Кто называет фискальный нажим на кулака грабежом крестьянства, тот преступно затушевывает расслоение деревни, т. е. скатывается к эсеровщине» ^[485].

Троцкий, весьма склонный к наклеиванию ярлыков на своих оппонентов, теперь вплотную приблизился к позиции тех оппозиционеров, которые считали необходимым взимать сверхналог с крестьянства для «первоначального социалистического накопления» и получения стабильных и значительных источников промышленного развития, как об этом многократно писал специализировавшийся по экономическим вопросам левый оппозиционер Преображенский ^[486].

Эта концепция, весьма далекая, разумеется, от гуманных принципов, во многом возвращающая советскую экономику к продразверстке времен военного коммунизма, преподносилась сталинским руководством как требование оппозиции о взимании с крестьянства «дани», налагаемой в том числе и на его беднейшую часть ^[487]. Как и в случае с индустриализацией, Сталин позиционировал себя в этом вопросе умеренным руководителем, не требующим от крестьянина излишних жертв ради сверхиндустриализации (Троцкий отвергал этот термин), на которой настаивала левая оппозиция.

Отпускной период Троцкий использовал для подготовки целого ряда статей, тезисов, текстов для памяти, набросков, касавшихся главным образом вопросов экономического развития СССР. Вновь и вновь речь шла об индустриализации страны, причем подчеркивалось, что имеется в виду не сверхиндустриализация (в чем его обвиняли Сталин и Бухарин), а необходимость осуществить те, по его мнению, жизненно необходимые задачи преодоления разрыва между сельским хозяйством и промышленностью, которые были основаны на подсчетах теоретиков-экономистов и хозяйственных практиков. Об этом Троцкий писал, в частности, в документе под названием «Развитие промышленности и народного хозяйства в целом» ^[488]. Именно в этой статье содержались размышления и были сделаны первые наброски перспективного планирования народного хозяйства СССР в расчете на пять лет, которые уже вскоре стали известны всему миру как первая советская пятилетка, причем инициатива Троцкого при этом будет, разумеется, самым тщательным образом скрыта сначала партийными пропагандистами, а затем и историками.