Лакомый кусочек - читать онлайн книгу. Автор: Маргарет Этвуд cтр.№ 21

Лен налил нам троим щедрые порции коньяка, поискал в кухне и нашел кока-колу для Эйнсли, а потом включил проигрыватель. Они с Питером стали возиться с фотоаппаратами — ввинчивали в них разные объективы, заглядывали в видоискатели и обменивались мнениями относительно выдержек и диафрагм. Я чувствовала себя опустошенной. Вернее — во мне не осталось никаких чувств, кроме раскаяния, которое не находило выхода. Если бы я могла остаться с Питером наедине, все было бы иначе, — подумала я; он бы меня простил.

От Эйнсли толку было немного. Я видела, что она продолжает разыгрывать девочку-паиньку, считая, что это самый безопасный курс действий. Она сидела в круглом плетеном кресле, похожем на то, что стоит у Клары в саду, но со стегаными вельветовыми подушками ярко-желтого цвета. С этими подушками я знакома. Они держатся на кресле при помощи резинок, которые имеют привычку соскальзывать; стоит человеку немного поерзать в таком кресле, и подушки сползают и заворачиваются вокруг его бедер. Впрочем, Эйнсли вовсе не ерзала, она держала на коленях стакан кока-колы и серьезно рассматривала свое отражение в коричневой жидкости. Лицо ее не выражало ни удовольствия, ни скуки; она спокойно и терпеливо ждала, как ждет хищное болотное растение, — распустит по воде зеленые чашечки-ловушки и ждет, чтобы насекомые, которыми оно питается, явились на смерть.

Я сидела прислонясь к стене, потихоньку пила коньяк, и звуки голосов и музыки плескались вокруг меня, как волны. Наверное, я надавила на кровать, и она немного отъехала от стены; образовалась щель, и я перестала смотреть по сторонам и рассеянно, без особого интереса, заглянула в нее. Прохладная темная впадина между кроватью и стеной показалась мне очень привлекательной.

Я подумала, что там будет очень тихо и не так сыро. Поставив рюмку на телефонный столик возле кровати, я быстро огляделась. Все были заняты. Никто не заметит.

Минуту спустя я уже втиснулась в щель между кроватью и стеной. Никто не видел меня, но держаться так было трудно. «Нет, это не годится, — подумала я. — Надо лечь на пол. Там будет как в палатке». Вылезти обратно наверх мне не пришло в голову. Всем телом упираясь в край кровати, я тихонько отодвинула ее еще дальше от стены; приподняла кисти покрывала и скользнула в щель, точно письмо, падающее в ящик. Я едва втиснулась туда: матрац висел низко, и мне пришлось лежать пластом. Я потихоньку придвинула кровать обратно к стене.

Было очень тесно. К тому же пол покрывали большие хлопья пыли, всякий мусор, какие-то твердые куски, вроде черствых хлебных корок. Я мысленно осудила Лена за то, что он, свинья, не подметает под кроватью, но потом вспомнила, что он живет здесь совсем недавно и, наверное, большая часть грязи осталась от прежних жильцов. Все же мне было приятно лежать одной в этой прохладной полутьме, подкрашенной оранжевым из-за свисавших кругом кистей оранжевого покрывала. Матрац приглушал все звуки — пронзительную музыку, резкий смех, занудный разговор. Здесь было тесно и пыльно, но все-таки гораздо лучше, чем наверху, в жаркой, слепящей, гудящей комнате. Я считала, что она «наверху», хотя находилась всего на пару футов ниже других. Я как бы ушла в подполье, зарылась в нору. Мне было уютно.

Кто-то — по-моему, Питер — громко сказал: «Эй, а где же Мэриан?», и другой мужской голос ответил: «Наверное, в уборную пошла». Я улыбнулась. Приятно было, что никто, кроме меня, не знает, где я.

Лежать, однако, становилось все более и более неудобно. Заныла шея. Хотелось потянуться. И чихнуть. Теперь мне уже не терпелось, чтобы они наконец заметили, что я исчезла, и начали меня искать. Я уже не помнила, какие соображения заставили меня залезть под кровать. Все это нелепо: я буду вся в пыли, когда отсюда выберусь.

Но, сделав первый шаг, я уже не желала отступать. Было бы унизительно выползать теперь из-под кровати, отряхивать пыль; ведь я не какой-нибудь жук, выползающий из мешка с мукой! Вылезти сейчас по своей воле — значило бы признать, что я сделала что-то не так. Нет уж, я сюда залезла, и я здесь останусь, пока меня не вытащат силой.

Я была зла на Питера за то, что он свободно расхаживает по комнате, дышит чистым воздухом, болтает о выдержках и диафрагмах, в то время как я лежу, придавленная кроватью; со злости я начала размышлять о наших отношениях. Все лето мы с ним двигались в определенном направлении, хотя, пожалуй, и не чувствовали этого, — мы обманывали себя, думая, что с нами ничего не происходит. Эйнсли с осуждением говорила, что Питер монополизировал меня, советовала мне, как она выражается, «ответвиться». Для нее это, может быть, вполне естественно, но мне такое ответвление кажется нечестным. Однако в результате я очутилась как бы в пустоте. До сих пор мы с Питером избегали разговоров о будущем, понимая, что мы не настолько увлечены друг другом. Но сегодня что-то во мне переменилось; что-то во мне решило: нет! мы увлечены друг другом. Только так можно было объяснить мою истерику в уборной и желание сбежать. Я пыталась бежать от реальности. А теперь, сейчас, сию минуту, мне придется посмотреть правде в глаза. Придется решить, чего же я хочу.

Кто-то тяжело плюхнулся на кровать, придавив меня к полу. Я глухо квакнула.

— Черт побери! — вскричал он, вскакивая. — Тут кто-то под кроватью!

Я слышала, как они вполголоса совещаются, а потом Питер позвал, гораздо громче, чем требовалось:

— Мэриан, ты под кроватью?

— Да, — ответила я спокойно. Я решила держаться независимо и ничего не объяснять.

— Ты бы вышла, — осторожно сказал он. — Нам, пожалуй, пора домой.

Они обращались со мной как с капризным ребенком, который заперся в шкафу и не хочет выходить. Мне было смешно и обидно. Я подумала было сказать «не выйду», но решила, что Питер может и взбеситься от такого, а Лен вполне способен заявить: «Да пусть лежит там всю ночь, я вовсе не против. Когда женщине шлея под хвост попала, с ней только так и надо обращаться. Проведет ночь под кроватью — как миленькая очухается». Поэтому я сказала:

— Не могу, я застряла!

Я попыталась шевельнуться и убедилась, что действительно застряла. Наверху снова начали совещаться.

— Мы приподнимем кровать, — крикнул Питер, — и тогда ты вылезай, поняла?

Я услышала, как они отдают друг другу необходимые распоряжения. Мне предстояло стать объектом особого достижения инженерно-технической мысли. Зашаркали туфли — это они заняли позиции и ухватились. Потом Питер сказал: «Вира!», кровать поднялась в воздух, и я вылезла из-под нее, пятясь, — точно рак, которого выгнали из-под речного камня.

Питер помог мне встать. Платье было сплошь покрыто пылью. Питер и Лен принялись весело отряхивать меня.

— Что ты там делала? — спросил Питер. По тому, с какой мучительной сосредоточенностью они снимали с моего платья крупные хлопья пыли, я поняла, что, пока я была в подполье, они успели прилично нализаться.

— Там было тише, — уныло ответила я.

— Призналась бы сразу, что застряла! — сказал Питер с рыцарским великодушием. — Я бы тебя спас давным-давно. Ну, и вид у тебя! — Ему было весело, и он держался покровительственно.