Лакомый кусочек - читать онлайн книгу. Автор: Маргарет Этвуд cтр.№ 12

Страшновато смотреть на закрытые двери, когда знаешь, что должен к ним подойти, постучать и попросить хозяев об услуге. Я одернула юбку, расправила плечи и приняла выражение, которое, как я надеялась, было одновременно и официальным, и дружеским. Мне пришлось пройти целый квартал, настраиваясь, прежде чем я решилась начать. В конце квартала я увидела многоквартирный дом, довольно новый. Я решила оставить его под конец: там будет прохладно и хватит людей на все опросные листы, которые у меня к тому времени останутся незаполненными.

Я нажала первую кнопку. Кто-то бегло осмотрел меня сквозь полупрозрачную белую занавеску в окне, потом дверь открылась; на пороге стояла востроносая женщина в клеенчатом фартуке. На лице женщины не было ни следа косметики, даже губной помады, а на ногах черные туфли со шнурками и толстыми каблуками, которые мне всегда хочется назвать ортопедическими, хотя они попросту продаются в отделах уцененной обуви в больших универмагах.

— Доброе утро, я из Сеймурского института общественного мнения, — сказала я, фальшиво улыбаясь. — Мы проводим небольшой опрос потребителей, и я подумала: может быть, ваш муж любезно согласится ответить на несколько вопросов?

— Вы что-нибудь продаете? — спросила она, поглядев на мои бумаги и карандаш.

— Нет-нет, мы ничего не продаем. Мы изучаем спрос на товары потребления — мы только задаем вопросы. Это помогает улучшить качество товаров, — добавила я неуверенно. У меня было впечатление, что здесь я не найду того, чего ищу.

— А о чем вопросы? — спросила она, подозрительно поджав губы.

— Всего лишь о пиве, — сказала я наигранно-легко, пытаясь при помощи интонации создать впечатление, что разговор идет о чем-то вполне невинном.

Выражение ее лица переменилось. Я испугалась, что меня сейчас выставят. Но она немного подумала, отступила, пропуская меня, и сказала голосом, неприятным, как холодная овсянка:

— Заходите.

Я оказалась в безупречно вымытой прихожей, где стены были выложены кафелем, а в воздухе пахло отбеливателем и мебельной политурой. Хозяйка удалилась, плотно затворив за собой дверь. Послышался приглушенный разговор, затем дверь снова открылась, и я увидела высокого седого мужчину с суровым лицом. Женщина стояла за его спиной. На мужчине был черный пиджак, хотя день был очень теплый.

— Вас, девушка, — сказал он мне, — я не осуждаю: я вижу, вы славная и милая и лишь служите, сами не ведая того, орудием в чужих руках — орудием для достижения отвратительной цели. Но не откажитесь передать эти брошюры тем, кто послал вас; может быть, их сердца еще можно обратить к истине. Распространение спиртных напитков и поощрение пьянства — это преступление, грех против господа нашего.

Я взяла брошюры, но, чувствуя себя ответственной за репутацию Сеймурского института, сочла нужным заметить:

— Наша фирма не занимается продажей пива.

— Не вижу разницы, — строго сказал он. — Не вижу тут никакой разницы. «Те, кто не со мной, — против меня», — говорит господь. Не пытайтесь обелить торговцев несчастьем и пороком. — Он было уже отвернулся от меня, но передумал и добавил напоследок: — Вы, девушка, и сами можете прочитать, что здесь написано. Уверен, что вы не оскверняете свои уста прикосновением к алкоголю, но нет души, которая была бы вполне чиста и не подвержена соблазну. Пусть семя упадет не в придорожную канаву и не в бесплодную почву.

— Спасибо, — робко проговорила я, и губы хозяина чуть шевельнулись в улыбке. Жена его, со скорбным удовлетворением наблюдавшая эту краткую проповедь, шагнула вперед и открыла мне дверь. Я вышла, подавив рефлекторное желание пожать им руки.

Да, начало было малообещающим. Шагая к следующему дому, я осмотрела обложки брошюр. «Воздерживайтесь!» — приказывала первая. Вторая называлась более романтично: «Пьянство и дьявол». Видно, священник, подумала я; но уж, конечно, не англиканской церкви. И, может быть, даже не унитарной. Наверное сектант.

В соседнем доме никто не отозвался на звонок, а следующую дверь открыла девчонка, вымазанная шоколадом; она сообщила мне, что папа еще спит. Ну, а дальше я попала как раз туда, куда нужно, — я почувствовала это, едва войдя. Входная дверь была открыта настежь, и, позвонив в звонок, я увидела, как через прихожую ко мне идет мужчина среднего роста, но очень плотного сложения, пожалуй, даже грузный; он был в нижней рубашке и шортах. Нас разделяла стеклянная дверь, и, когда хозяин отворил ее, я заметила, что он без туфель — в одних носках. Лицо у него было красное, как кирпич.

Я объяснила, зачем пришла, и показала карточку со шкалой еженедельного потребления пива. На шкале десять делений, причем каждое имеет номер, потому что некоторым мужчинам неловко произнести вслух, сколько пинт пива они выпивают в неделю. Он указал на номер девять, второй сверху. Очень редко кто-нибудь указывает на номер десять: каждому хочется думать, что другие пьют еще больше, чем он.

Ответив таким образом на мой первый вопрос, он сказал:

— Пойдемте в гостиную, присядем. Вы, наверное, устали ходить по такой жаре. Жена только что ушла в магазин, — добавил он, неизвестно для чего.

Я опустилась в кресло, а он убавил звук телевизора. Я увидела бутылку пива, производимого фирмой, которая конкурирует с «Лосем». Бутылка была наполовину пуста. Хозяин уселся против меня, улыбаясь и вытирая лоб платком, и на предварительные вопросы отвечал с видом эксперта, выносящего неоспоримые суждения. Прослушав по телефону песенку, он задумчиво поскреб волосы на груди и отозвался о ней с тем самым восторгом, о котором мечтают армии рекламных агентов. Когда мы кончили, я записала его имя и адрес (это делается для того, чтобы не дублировать интервью), встала и начала благодарить его. Тут он с пьяной ухмылкой вскочил с кресла и направился ко мне.

— Разве это дело, чтобы такая хорошенькая девушка расхаживала по домам и спрашивала мужчин, что они пьют! — хрипло сказал он. — Мужа надо завести — или вам дома не сидится?

Я сунула в его потную руку брошюру о воздержании и убежала. Опрос еще четырех мужчин обошелся без приключений; я выяснила, что к анкете надо добавить пункт: «Не имеет телефона — конец опроса» и еще пункт: «Не слушает радио», и что мужчины, которым нравится фамильярный тон песенки, не одобряют выражение «крепкое до слез»; они считают его «слишком легкомысленным», или, как сказал один из них, «слишком жидким». Пятое интервью я провела с лысым дылдой, который так боялся высказать какое-нибудь мнение, что добиваться от него ответов было все равно что рвать зубы разводным ключом. Каждый раз, когда я задавала ему вопрос, он краснел, судорожно сглатывал воздух и делал мучительные гримасы. Прослушав рекламную песенку, он на несколько минут лишился дара речи. «Вам понравилась реклама? — спрашивала я. — Очень понравилась, средне или не очень?» Он долго молчал и наконец чуть слышно прошептал: «Да».

Осталось взять всего два интервью. Я решила пропустить следующие дома и перейти сразу к квадратному многоквартирному дому. Чтобы попасть в вестибюль, я, как обычно, нажала сразу кнопки всех квартир, и какая-то наивная душа в ответ открыла мне электрический замок.