Год потопа - читать онлайн книгу. Автор: Маргарет Этвуд cтр.№ 84

— Больно, как еб твою мать! — говорит она. Потом ее тошнит выпитой водой.

Смыв с тела грязь, Тоби начинает промывать рану.

— Как это случилось? — спрашивает она.

— Не знаю, — шепчет Рен. — Я упала.

Тоби промывает порез и мажет его медом. В меде — природные антибиотики, говаривала Пилар. Где-то в салоне красоты должна быть аптечка.

— Лежи спокойно. Ты же не хочешь, чтоб у тебя началась гангрена.

Рен хихикает.

— Тук-тук, — говорит она. — Ганг. Рена.

Наконец грязный костюм содран, Рен вымыта губкой.

— Я дам тебе отвара Ивы с Ромашкой, — говорит Тоби. И Мака, думает она. — Тебе нужно поспать.

Тоби думает, что Рен лучше лежать на полу, чем на столе. Она устраивает гнездо из розовых полотенец, осторожно укладывает туда Рен и добавляет пару лишних полотенец, потому что Рен не дойдет до туалета, слишком слаба. Она горячая, как печка.

Тоби приносит отвар Ивы в стаканчике. Рен глотает, двигая горлом, как птичка. Ее не тошнит.

Опарышей пока рано использовать. Для этого Рен должна быть в сознании и слушаться приказов, например — не чесаться. Первым делом надо сбить ей температуру.

Пока Рен спит, Тоби роется в запасе сухих грибов. Выбирает те, что укрепляют иммунитет: рейши, майтаки, шиитаки, трутовик березовый, трутовик настоящий, чжу линь, ежовик, кордицепс. Заливает кипятком, чтобы разбухли. Потом, после обеда, готовит грибной эликсир — варит на слабом огне, процеживает, остужает — и дает Рен тридцать капель.

В комнатке воняет. Тоби приподнимает Рен, перекатывает на бок, вытягивает из-под нее грязные полотенца, вытирает ее. Все это она делает в резиновых перчатках: если у Рен дизентерия, Тоби совершенно не хочет ее подхватить. Тоби ровненько расстилает чистые полотенца и перекатывает Рен обратно. Руки Рен болтаются, голова безвольно свисает; она что-то бормочет про себя.

Ну и работенка предстоит, думает Тоби. А когда Рен оправится — если оправится, — на запас еды будут претендовать два человека вместо одного. Значит, еды хватит на вдвое меньший срок. Того, что осталось. А осталось не так много.

Может, лихорадка победит. И Рен умрет во сне.

Тоби думает о порошке из «Ангелов Смерти». Много не понадобится. Рен так слаба, что хватит самой малости. Прекратить ее мучения. Помочь ей упорхнуть на белоснежных крыльях. Может быть, так будет милосерднее. Блаженнее.

Я недостойный человек, думает Тоби. И как такое только в голову придет. Ты знала эту девушку еще ребенком, она пришла к тебе за помощью, она имеет полное право тебе доверять. Адам Первый сказал бы, что Рен — драгоценный дар, посланный Тоби, чтобы дать ей возможность проявить самоотверженность и заботу о других, высшие качества, которые так старались воспитать в ней вертоградари. Сейчас, в данный момент, Тоби как-то сложно принять такой взгляд на вещи. Но придется приложить усилия.

Рен вздыхает, стонет, машет руками. Ей снится что-то плохое.

Темнеет. Тоби зажигает свечу, садится рядом с Рен и слушает ее дыхание. Вдох-выдох, вдох-выдох. Пауза. Вдох. Затем выдох. Ритм рваный. Время от времени Тоби щупает лоб девушки. Кажется, жар чуть-чуть спал? Где-то в здании есть термометр. Утром Тоби его поищет. Она считает пульс Рен: слабый, неровный.

Тоби задремывает в кресле и в следующий, как ей кажется, момент просыпается в темноте, пахнущей горелым. Она включает заводной фонарик: свеча упала, и уголок розовой простыни Рен тлеет. К счастью, простыня оказывается мокрой.

Какая чудовищная глупость, думает Тоби. Больше никаких свечей. Только когда у меня сна ни в одном глазу.

Утром Рен на ощупь прохладнее. Пульс окреп, и она даже может сама удержать двумя дрожащими руками чашку теплой воды. Сегодня Тоби кроме меда и соли положила туда мяту.

Как только Рен снова засыпает, Тоби утаскивает грязные простыни и полотенца на крышу, чтобы постирать. Она взяла с собой бинокль, и, пока белье отмокает, Тоби озирает окрестности салона.

Свиньи — вдали, в юго-западной части луга. Две париковцы, голубая и серебряная, тихо пасутся рядышком. Львагнцев не видно. Где-то лают собаки. Над местом погребения свиньи хлопают крыльями грифы.

— Пошли вон, археологи, — говорит Тоби.

У нее в голове какая-то легкость, почти головокружение — ей хочется шутить. Три огромные розовые бабочки порхают вокруг ее головы, приземляются на мокрые простыни. Может быть, они думают, что нашли самую большую розовую бабочку. Может, это любовь. Бабочки развернули тоненькие хоботки, лижут простыню. Значит, не любовь. А соль.

«Друзья мои, — говорил Адам Первый, — кое-кто утверждает, что Любовь — лишь химические процессы. Разумеется, это химические процессы: где были бы мы все без химии? Но Наука — лишь один из способов описывать мир. Другой способ описать его — это сказать: где были бы мы все без Любви?»

Милый Адам Первый, думает Тоби. Он, должно быть, умер. И Зеб тоже умер, что бы я там себе ни воображала. Хотя, может быть, и нет: ведь если я жива — и, что еще важней, если Рен жива, — значит, кто угодно мог выжить.

Она перестала слушать заводное радио много месяцев назад, потому что тишина приводила ее в отчаяние. Но то, что она никого не слышала, не значит, что там никого нет. Это один из доводов, которыми пользовался Адам Первый для доказательства существования Бога.

Тоби промывает инфицированную рану на ноге Рен и добавляет еще меду. Рен немножко поела и попила. Еще грибного эликсира, еще отвара Ивы. Тоби долго ищет и наконец находит аптечку первой помощи; там лежит тюбик мази с антибиотиками, но срок годности истек. Термометра нет. Кто заказывал эту дрянь? — думает Тоби. Ах да. Я.

Впрочем, опарыши все равно лучше.

Вечером она берет опарышей из контейнера, промывает теплой водой. Перекладывает на марлю из аптечки, накрывает другим слоем марли и пластырем прибинтовывает конверт с опарышами к ране. Они скоро проедят марлю: они знают, чего им хочется.

— Будет щекотно, — предупреждает она. — Но они тебе помогут. Старайся не двигать ногой.

— Кто они? — спрашивает Рен.

— Твои друзья, — говорит Тоби. — Но тебе не обязательно туда смотреть.

Убийственный порыв, овладевший Тоби накануне ночью, уже прошел. Она не потащит труп Рен на лужайку, на съедение свиньям и грифам. Теперь она хочет уберечь, исцелить ее. Ибо разве это не чудо, что Рен здесь? Что она пережила Безводный потоп лишь с небольшими повреждениями? Ну, с относительно небольшими. Достаточно было второму человеку — пускай слабому, больному, постоянно спящему — появиться в салоне красоты, чтобы он из дома с привидениями превратился в уютное, домашнее жилище.