- Девка, говоришь? – насмешливо поинтересовалась Яна у живого мертвеца. Вот ведь какой разговорчивый попался… непорядок! У нас тут вуду нет, а значит, надо негодяев аккуратно разложить по могилкам. Нечего им шляться.
- Ишь ты, какая разговорчивая, - от молодчика разило луком и нечищеными зубами. Яна даже в лицо ему не смотрела – зачем?! Стоит ли вглядываться в будущий труп? – Ну, снимай штаны и лезь на телегу…
Яна рассмеялась ему в лицо.
Куда и отчаяние делось. Она медленно притянула к себе мужчину, словно собираясь поцеловать – и шепнула в самое ухо.
- Умри. Во имя Хеллы.
Тело дернулось, обмякло, и под его прикрытием Яна послала две пули в двух других бандитов.
Ну, и попала, конечно. Одному в голову, второму в грудь… лошади взвились на дыбы и наверное разбежались бы, но Петр действовал на автомате.
Перехватил коней, удержал, успокаивающе заговорил… третий подонок еще был жив, еще тянулся за оружием… вот, позорище!
Промазала! Не наповал!
Тьфу! Стыд-то какой…
Яна спихнула с себя труп – и добавила вторую пулю. Перехватила лошадь под уздцы, тоже принялась успокаивать – помогло еще, что револьвер был хороший. Выстрелы не хлопали, а звучали приглушенно.
- Развелось уродов.
Петр посмотрел на нее с ужасом.
- Тора, вы…
- Да успокойся. Не трону. Но убираться отсюда надо, явно ведь тебя поджидали…
- Сволочи, - коротко сказал несчастный забитый крестьянин. И метко плюнул рядом с трупом. Кажется, хотел на труп, но передумал…
Яна поняла, почему, когда Петр вручил ей лошадей и развил бурную деятельность.
Ее он о помощи не просил, а сам сноровисто раздел мертвецов. Тела стащил в канаву неподалеку, прикрывать не стал - к чему? Снег пойдет – прикроет. А так… с маскировкой сейчас плохо, кто захочет – найдет.
Одежду покидал в телегу, коней привязал к задней перекладине.
- Тора, может, положите свой… сапед, да и сами присядете?
- Жама, Петр. Жама Яна.
- А хоть бы и так. Жама Яна, вы в Алексеевку все одно поедете?
- Да.
Яна и не сомневалась.
А ведь правда, Хелла дала ей год – зачем?
Найти сына. Если она еще здесь, значит, Гошка жив. Мало ли как бывает, мало ли что и кому сказали! Оно, вон, и император померши. С семьей. А она жива, здорова и жизнью довольна, так-то!
И благословение богини действует.
И сына она найдет. Обязательно! Не может быть так, чтобы дети умирали! Особенно когда мамы их ищут! И точка!
- Жама, может, вы меня до места проводите?
- До какого? – поинтересовалась Яна, думая, что крестьянский принцип: «дайте попить, а то переночевать не с кем» тоже во все времена действует. И во всех мирах.
- Так до Матвеевки. А оттуда до Алексеевки через лес аккурат два дня пути.
- Хм…
- И я сына попрошу вас проводить.
Яна подумала пару минут.
По дорогам, по ее прикидкам, ей было ехать еще неделю. И плюс – определенные неудобства вроде тех, что в канаве лежат. Трать на них патроны, на сволочей! Хоть бы с собой что приличное возили, а то не оружие – хлам один! Только крестьян пугать!
- Далеко до вашей Матвеевки, жом?
- Так два дня, жама.
Яна махнула рукой.
- Ладно, провожу.
Она подозревала, что добраться можно быстрее. Но надо ж дороги знать! Или хотя бы компас плюс карта! Ну хоть бы что!
А с дури в незнакомый лес соваться… это она больше времени потратит. Ладно!
Авось, ноги не отвалятся, проедется она до Матвеевки. А уж оттуда и…
- Спасибочки, жама…
- Да не за что пока. Только Петр Савельич, просьба у меня.
- Какая, жама?
- Кони, одежда, оружие – все твое. Но припасами ты меня обеспечишь. Последнюю луковицу без хлеба доедаю.
Жом расплылся в улыбке.
- А то ж, жама! Коли не побрезгуете!
Яна посмотрела на него, как на больного. Мужчина уловил – и перестал манерничать.
- Ну тогда влезайте на телегу. У меня курочка есть копченая, в дорогу взял. И на ночлег остановимся, я похлебку сварю. Пальчики оближете!
- Ловлю на слове.
Яна взгромоздила велосипед на телегу.
Вперед! В Алексеевку!
Свободные Герцогства.
- Молодец.
Стас кивнул и вышел из операционной.
Зинаида засветилась так, что напарница хмыкнула.
- Ты успокойся, а то бинты подожжешь.
Княжна не обратила на ее слова никакого внимания.
Станислав ее похвалил.
Станислав! Ее! Похвалил!!!
Кто никогда не работал в больнице, тот не поймет! Не ассистировал на операциях, не подавал инструменты – как можно быстрее, и так, как надо, чтобы врач все успел. И зажать сосуд, и зашить его, и перехватить пинцетом сухожилие…
Сегодня они чистили раны на ноге. Еще бы чуть-чуть, и гангрена началась бы.
Зинаида работала в госпитале не так долго, но… как же ей было… необычно? Непривычно? Странно? Страшно? Тошно?
Да, все это сразу.
А теще через кровь и грязь пробивалась шальная мысль.
А почему нет женщин-врачей? Она тоже хочет! Да, как бы это не выглядело, как бы неприглядно не смотрелось…
Она все равно была в восхищении. Как Станислав чистил раны, как перевязывал, как проводил ампутации… с того момента, как она закупила кучу всего для отделения и началась ее учеба.
Слово Стас сдержал.
Зинаида не знала, с кем он разговаривал, с кем договаривался, о чем, но на следующий день, когда она пришла в госпиталь, мужчина уже ждал ее. Протянул халат и шапочку, помог переодеться, показал шкафчик в раздевалке для медсестер. А Полкану лично ткнул пальцем в коврик.
- Сойдешь с него, блохастое чучело – побрею налысо.
- Р-ры, - ответил Полкан. Но на коврик лег и послушно ждал (спал) все время, которое Зинаида проводила в госпитале.
За Станиславом она ходила хвостом. Учила названия медицинского инструмента, сворачивала марлевые колпачки, щипала корпию, набивала ватные шарики, сматывала бинты, подметала в палатах… делала все, что сказали.
И училась.
И не злилась на мужчину. Действительно, озвереешь тут… еще кольцо, что ли, продать? Ведь ничего толком нет! А Станислав умудряется в таких условиях оперировать! И жизни спасать!