Декабристы - читать онлайн книгу. Автор: Оксана Киянская cтр.№ 96

О втором курьере Трубецкого, Ипполите Муравьеве-Апостоле, историкам известно гораздо меньше. Несмотря на то что его знаменитые братья Сергей и Матвей — герои множества статей и монографий, судьба Ипполита не привлекала внимание исследователей. Историки убеждены, что документов, проливающих свет на его биографию, не сохранилось. «Вряд ли, — писал Н. Я. Эйдельман, — когда-нибудь появится книга о младшем брате: 19-летняя жизнь оставила всего несколько следов в документах, преданиях… Где-то рядом были стихи, горе, радость, первые увлечения — не знаем. 3 января 1826 года — смерть» .

Но на самом деле короткая жизнь младшего брата руководителя Васильковской управы отразилась в большом количестве разнообразных документов.

Ипполиту Муравьеву-Апостолу в 1826 году было не 19, а 20 лет: согласно мемуарным записям брата Матвея, он родился в Париже 7 августа 1805 года . Младший представитель знаменитого декабристского «муравейника», Ипполит рано остался сиротой. Его мать Анна Семеновна Черноевич, дочь сербского генерала на русской службе, скоропостижно умерла в 1810 году, когда сыну было четыре года. Кроме того, с детства он был обойден вниманием отца. Сенатор и писатель, бывший дипломат Иван Матвеевич Муравьев-Апостол, овдовев, женился вторично и отдал Ипполита на воспитание своей родственнице Екатерине Федоровне — матери декабристов Никиты и Александра Михайловичей Муравьевых. Ипполит рос вместе с Александром Муравьевым.

В 1815 году отец забрал Ипполита у Екатерины Федоровны, несмотря на ее явное нежелание отдавать воспитанника. Но и после этого он подолгу не видел сына; известно, например, что осенью 1817 года и зиму 1818-го Ипполит жил в Москве на попечении гувернера, отец же в это время «захлопотался» в своем имении в Полтавской губернии .

Образование, которое с ранней юности получал Ипполит, было чисто гуманитарным, классическим. В 1817 году Никита Муравьев сообщал матери: родственник «ничему не учился, кроме латинского и греческого языков». Зато в этих предметах Ипполит явно делал успехи: к удивлению Никиты, двенадцатилетний ребенок на его глазах «переводил 1-ю песню “Илиады” с греческого». «Он имеет очень много способностей», — признавал Никита .

Но чтобы стать военным, знания латыни и греческого было явно недостаточно. Отец же не утруждал себя размышлениями о будущей карьере отпрыска, забывал нанять ему учителей по другим предметам. И потому гувернер Ипполита, по-видимому, очень сочувствовавший воспитаннику, был вынужден брать ему учителей за собственные деньги .

В мае 1824 года, незадолго до девятнадцатилетия сына, отец отдал его учиться в Петербургское училище колонновожатых . Это учебное заведение, гораздо менее престижное, чем Пажеский корпус, тем не менее пользовалось популярностью в дворянских кругах: окончившие его офицеры-квартирмейстеры быстро продвигались в чинах и в итоге делали успешные карьеры. Однако нравы, царившие в стенах этого казенного закрытого училища, были очень суровы: быт воспитанников строго регламентировался, отлучки дозволялись редко, в основном по праздникам. Строго воспрещались «курение, игра в карты, чтение книг, не разрешенных инспектором», а также «посещение театров, маскарадов, концертов, кондитерских, езда в экипаже». «За всякое нарушение установленных положений налагались разнообразные наказания, выговоры, лишение отпуска, занесение на черную доску, отделение за особый стол, разного рода аресты, наконец, исключение из заведения на службу в армию унтер-офицерами», — указывал профессор Академии Генштаба Н. П. Глиноецкий. Поэтому, по мнению историка, воспитанники относились к преподавателям «враждебно», как к «надзирателям и притеснителям». Естественный протест часто завершался жестокими наказаниями. За три года существования этого учебного заведения 22 воспитанника были выпущены офицерами, а еще 20 — унтер-офицерами или нижними чинами .

Ипполиту Муравьеву-Апостолу, несмотря на явную гуманитарную склонность, учиться было, по всей видимости, несложно. Общий курс обучения составлял два года. Ипполит же проучился в корпусе несколько месяцев и по результатам выпускных экзаменов получил чин прапорщика Свиты его императорского величества по квартирмейстерской части.

Матвей Муравьев-Апостол писал в мемуарах: буквально накануне трагических событий декабря 1825 года («только что») Ипполит «выдержал блестящий экзамен, был произведен в офицеры Генер[ального] штаба» , то есть в Свиту его императорского величества по квартирмейстерской части. Между прочим, из этих воспоминаний следует, что Ипполит ничего не знал о заговоре и уж тем более о роли в нем его старших братьев. Историки обычно принимают это утверждение на веру, однако в данном случае мемуарист грешит против истины.

Во-первых, Ипполит окончил училище не «только что», а за девять месяцев до восстания: приказ о его выпуске из училища датирован 29 марта 1825 года . Во-вторых, он был заговорщиком, и весьма активным. Несмотря на чин прапорщика квартирмейстерской части, он входил в тесный кружок офицеров-кавалергардов. Как и Свистунов, он состоял в петербургской ячейке Южного общества. На следствии показания об этом дали многие кавалергарды: Свистунов, Александр Муравьев, поручик Александр Горожанский. Кроме того, об участии Ипполита Муравьева-Апостола в заговоре знал армейский офицер Владимир Толстой, член Южного общества, близкий к руководителю ячейки Федору Вадковскому. Ипполит был даже в курсе переговоров брата Сергея с Польским патриотическим обществом, узнав о них от Матвея .

В десятых числах декабря 1825 года Ипполит получил назначение в штаб 2-й армии в Тульчин , тем более странное, что видимых причин для его перевода из столицы обнаружить не удалось. Жившая в Петербурге старшая сестра Муравьевых-Апостолов Екатерина была замужем за полковником Илларионом Бибиковым, занимавшим один из ключевых постов в армейской иерархии: он был начальником канцелярии Главного штаба армии, правой рукой начальника штаба генерала Дибича. Естественно, Бибикову не стоило большого труда добиться оставления юного прапорщика в Петербурге. Однако служить в столице его не оставили; более того, выехать к новому месту службы он должен был незамедлительно.

По-видимому, назначение Ипполита в провинцию было продиктовано не служебной необходимостью, а желанием родных — прежде всего отца — оторвать его от дурной компании кавалергардов. Ипполиту не доверяли и не хотели отпускать одного к новому месту службы. Согласно показаниям Трубецкого, Екатерина Бибикова просила его «взять с собой до Киева… брата ее родного Ипполита Муравьева-Апостола, назначенного во 2-ю армию». Но поскольку Трубецкой задержался в Петербурге, а приказ требовал немедленного отбытия юного офицера, родственники согласились на то, чтобы его сопровождал до Москвы Свистунов  — тот отправлялся в служебную командировку и в любом случае должен был доехать до Москвы.

Судя по осторожным показаниям Трубецкого, он, в отличие от Екатерины Бибиковой, Ипполиту доверял, а Свистунову — нет. Для князя не было секретом, что извещенный о готовящемся выступлении, накануне решающего дня Свистунов испытывал мучительные колебания и в конце концов отказался поддержать восстание. «Я с ним долго о сем говорил и должен отдать ему справедливость, что он старался доказать, что успеха не может быть в таком предприятии», — показывал князь на следствии . Свистунов решил уехать из столицы и воспользовался для этого удачно подвернувшейся командировкой.