Декабристы - читать онлайн книгу. Автор: Оксана Киянская cтр.№ 94

Трубецкой был вынужден изменить показания — 15 февраля он уже утверждал, что просил Орлова приехать в столицу, поскольку «что здесь будет, то будет, причем всё равно, как и без него» .

Суммируя эти данные, можно утверждать, что полковник Трубецкой приглашал генерал-майора Орлова приехать в Петербург, чтобы возглавить восстание.

Генерал-майор Михаил Орлов был хорошо известен в гвардии и армии прежде всего своим блестящим прошлым: герой Отечественной войны, в 1814 году он подписал акт о капитуляции Парижа, затем выполнял дипломатические поручения в Скандинавии, в 1818 году получил должность начальника штаба 4-го пехотного корпуса 1-й армии, с 1820-го по 1823-й командовал 16-й пехотной дивизией. Почти сразу после назначения в дивизию отменив телесные наказания, отдав под суд тиранивших нижних чинов командиров, организовав при полках ланкастерские школы, он стал солдатским кумиром. Орлов был заговорщиком со стажем: он руководил Кишиневской управой Союза благоденствия и разрабатывал планы военной революции под своим руководством.

Трубецкой познакомился с Орловым в начале 1825 года в Киеве. Однако их общение ограничивалось светскими визитами. «Я с Орловым во всё время пребывания его в Киеве в мою бытность ничего об обществе не говорил», — показывал Трубецкой. Орлов подтверждал эти показания: «В 1825 году приехал Трубецкой, и как он стал часто меня посещать, то я, привыкший к пытке и к обороне, думал, что он тоже станет меня склонять к вступлению в общество. Но он ничего не говорил, кроме о общих предметах, и это меня немало удивило» .

У Трубецкого были веские причины не заводить конспиративных бесед с Орловым: он знал, что генерал испытывал острую ненависть к Сергею Муравьеву-Апостолу, его старшему брату Матвею и подпоручику Бестужеву-Рюмину. «У Трубецкого вскоре поселились почти без выхода Сергей и Матвей Муравьевы с Бестужевым. Всякий раз, что я приеду, то они обыкновенно встанут и выйдут в другую комнату, делая только самую необходимую вежливость не мне, а мундиру моему», — показывал Орлов на следствии .

Кроме того, к моменту знакомства с Трубецким генерал Орлов уже два года не командовал дивизией и четыре года как отошел от заговора. В его жизни произошли важные события: в 1821 году он женился, поссорился с руководителем Южного общества Павлом Пестелем и отказался присоединить свою управу к Южному обществу. В 1822 году был арестован его ближайший сподвижник майор Владимир Раевский, занимавшийся с его ведома революционной агитацией среди солдат, и к моменту восстания в Петербурге следствие по делу Раевского еще не было закончено. В 1823 году Орлов был отстранен от командования дивизией и определен «состоять по армии» в связи с волнениями среди подчиненных ему солдат .

Однако Орлов был столь популярен, а его либеральные взгляды столь известны, что Трубецкой пребывал в уверенности: в решительную минуту генерал не откажет ему в помощи. К тому же близкий родственник Орлова, князь Сергей Волконский, убеждал диктатора: «…хотя генерал-майор Орлов теперь и не вмешивается ни во что и от всех обществ отстал, но в случае нужды можно на него надеяться» .

Приехав из Киева в столицу, Трубецкой поделился с Рылеевым размышлениями об Орлове. Судя по показаниям поэта, когда он «открывал» Трубецкому свои опасения насчет честолюбивых устремлений руководителя Южного общества Павла Пестеля, князь заметил: «Не бойтесь, тогда стоит только послать во 2-ю армию Орлова — и Пестеля могущество разрушится». «Но когда я по сему случаю спросил Трубецкого: “Да разве Орлов наш?” — то он отвечал: “Нет, но тогда поневоле будет наш”» .

Орлов, комментируя на следствии письмо Трубецкого (кстати, до него так и не дошедшее и известное ему лишь в пересказе), замечал: «Писать мне 13-го с просьбой прийти ему на помощь 14-го было со стороны Трубецкого нелепым безрассудством, за которое я не несу ответственности» .

Но, принимая во внимание стремление диктатора организовать длительную дестабилизацию власти в столице, следует отметить, что письмо это было не столь уж безрассудным. «Ясно, что Трубецкой вызывал Орлова… никак не для завтрашних действий, а для каких-то более отдаленных», — считала М. В. Нечкина, весьма прозорливо предполагавшая, что Трубецкой хотел «иметь надежного заместителя диктатора на севере» в случае собственного отъезда на юг .

Скорее всего, исследовательница была права — с той лишь оговоркой, что генерал Орлов, известный всей армии честолюбец, вряд ли согласился бы оставаться на вторых ролях, быть «заместителем» полковника Трубецкого. Очевидно, что в случае принятия предложения Трубецкого диктатором должен был стать именно Орлов. Трубецкой же собирался, организовав столичное восстание и поставив во главе его генерала Орлова, ехать на юг — организовывать с помощью Сергея Муравьева-Апостола и князя Щербатова революционный поход двух корпусов на Петербург.

Трудно судить, как повел бы себя Орлов в критической ситуации; когда ему стало известно о предложении Трубецкого, прошло уже несколько дней после разгрома восстания в столице. Однако история с Орловым показывает: план Трубецкого был весьма рискованным, близким к политической авантюре.

На пути его реализации, кроме отказа Орлова, диктатора поджидали и другие опасности, которые он, судя по всему, предвидел. Восстать могло малое количество войск — и тогда на переговоры с ними никто не пошел бы. Кроме того, восстание могло сопровождаться беспорядками, и в этом случае успех переговоров с властью становился призрачным. Очевидно, именно поэтому Трубецкой накануне 14 декабря уговаривал ротных командиров не начинать восстание «малыми силами» и отдал приказ первыми «стрельбы не начинать» .

Не вышел же князь на площадь потому, что в первый момент восстал только один полк — лейб-гвардии Московский, да и то не в полном составе. Для начала же действий по его плану одного полка было явно недостаточно. Практически сразу после появления на Сенатской площади Московского полка пролилась кровь: штыковым ударом поручика князя Оболенского и пистолетным выстрелом отставного поручика Каховского был смертельно ранен военный генерал-губернатор Петербурга граф Милорадович. И после этого восстание в двух других полках — Лейб-гренадерском и Морском экипаже — было уже бессмысленным: с людьми, запятнавшими себя «буйством» и кровью, Николай I не пошел бы на переговоры ни в каком случае.

Кроме того, к моменту сбора всех восставших полков на Сенатской площади императору удалось стянуть против них значительные силы. Площадь была окружена не только правительственными войсками, но и большой толпой любопытствующих зевак, и уводить восставших за город значило с боем пробиваться через оставшиеся верными правительству части; при этом могли погибнуть и мирные жители. Вместо запланированных переговоров с властью могла начаться братоубийственная резня. Руководить же ею полковник князь Трубецкой явно не собирался.

Впрочем, судя по показаниям Трубецкого в самом начале следствия, несмотря на разгром на Сенатской площади, он не считал свою игру окончательно проигранной. Шанс исправить ситуацию оставался у ближайшего сподвижника князя — подполковника Сергея Муравьева-Апостола. Диктатор сделал всё от него зависящее, чтобы отдалить арест руководителя Васильковской управы. И именно в этом кроется причина настойчивого противопоставления Пестеля и Муравьева в первых показаниях князя.