И оживут слова. Часть II - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Способина cтр.№ 86

На одном из привалов наш бессменный костровой снова не смог развести огонь, потому что не удалось найти сухих дров. Он косился на Альгидраса, однако помощи не просил. Тот, впрочем, тоже не стал ее предлагать. Закончилось тем, что Горислав толкнул Альгидраса в плечо и сказал:

— Да помоги, чего уж.

Надо ли говорить, что через пару минут костер весело запылал? После этого воины нахмурились еще сильней, Горислав впал в задумчивость, словно подтвердил какое-то свое предположение, а я задумалась о том, что Миролюба в Каменице вместо радости от приезда сестры настигнет необходимость разрешать конфликт. Процентов на восемьдесят я была уверена, что Миролюб не даст Альгидраса в обиду. Разумеется, тоже не по доброте душевной, а потому, что Альгидрас был ему вправду нужен. Но оставалось еще двадцать процентов, которые я списывала на то, что Миролюб не всегда волен делать то, что ему вздумается. Вдруг в Каменице он связан по рукам и ногам волей князя?

В последние дни я все чаще думала о Миролюбе, о том, как мало на самом деле его знаю, и о том, что поездка в Каменицу может обернуться для меня чем угодно. Сейчас давняя мысль, будто я могу иметь какую-то власть над княжеским сыном, казалась мне смехотворной. Возможно, дело было в унылой погоде, в этом чертовом дожде, который не прекращался уже третий день, а может, в том, что Злата вдруг начала кашлять и отвары, которые давала ей Добронега, явно не помогали, добавляя нам поводов для волнения. Как бы то ни было, все теперь виделось в мрачном свете. Еще меня жутко злило упрямство Добронеги, и я не понимала, почему она не обратится к Альгидрасу за помощью. Впрочем, тот тоже был хорош. Он ведь не мог не слышать, что Злата кашляет, однако ни разу не предложил ни один из своих чудодейственных отваров. Я, вымотанная физически этой бесконечной, монотонной дорогой, проклятой сыростью и постоянным ожиданием опасности, жутко злилась на Добронегу, на Альгидраса, на них на всех за эти их дурацкие правила, которые почему-то никто из них не хотел нарушать.

В итоге, когда я не выдержала и спросила Добронегу, почему она не попросит у Альгидраса отвар для Златы, Добронега ответила мне непривычно резко, что-то вроде, мол, нешто он слепой или глухой, если бы хотел, сам бы помог. Меня удивила резкость ее тона. Я попыталась списать это на волнение за Злату и ее будущего ребенка, однако то, какой взгляд при этом Добронега бросила на Альгидраса, мне совершенно не понравилось. Он прекрасно слышал этот разговор, поскольку расседлывал своего коня буквально в паре метров от нас, но при этом ничего не сказал. И это меня удивило гораздо больше реакции Добронеги. Мне-то казалось удачной мыслью подстроить разговор с Добронегой так, чтобы он произошел неподалеку от Альгидраса. Я полагала, что они непременно вступят в диалог и все разрешится само собой. Однако эффект оказался прямо противоположным. Если раньше еще можно было надеяться на то, что произошло какое-то недоразумение, то теперь наличие конфликта стало очевидным. Добронега выглядела при этом настолько непримиримо, что я не решилась спросить ее о причинах такого отношения к Альгидрасу, а про себя подумала, неужели она тоже считает его предателем? Неужели прошедший год, когда он был частью ее семьи, так мало значил?

Злата как раз в этот момент закашляла в повозке — она даже не стала выходить и отказалась ужинать, — и мое сердце защемило от жалости и сочувствия. А еще я с тоской подумала, что жена Радима вряд ли переживет потерю ребенка. Она так изменилась за последние недели: словно светилась изнутри, и при этом была попеременно то счастливой, то испуганной, словно до конца не верила в произошедшее чудо. Я вздрогнула от неуместных мыслей. Злата всего лишь простудилась, о какой потере ребенка может идти речь? Впрочем, сознание тут же напомнило мне, в каком мире я нахожусь и что любая царапина может стать здесь смертельной. Самым ужасным было то, что я никак не могла ей помочь. Все, на что я была способна, — считать дни до приезда в Каменицу и стараться предвосхитить любую Златину просьбу. Впрочем, надо признать, что максимум, о чем она могла попросить, это подать ей воды, а в последние дни еще помочь ей поудобнее устроиться. На все мои расспросы она отвечала, что все хорошо будет, вот скоро мы доберемся, тогда точно все будет хорошо. Она повторяла это рефреном, как будто пыталась убедить то ли меня, то ли себя, то ли Добронегу, у которой от беспокойства на лбу пролегла глубокая морщина. Я теперь почти не спала ночами и слышала, что рядом точно так же тихо ворочается Добронега, стараясь не разбудить Злату.

В один из дней мы внезапно услышали донесшийся издалека пронзительный свист. Мое сердце вздрогнуло, однако тут же в нашем отряде кто-то ответил таким же свистом, и кучер — хмурый, неулыбчивый Ярун, — отодвинув полог, заглянул к нам и широко улыбнулся, явив миру щербатый рот.

— Встречают, — выдохнул он, и Добронега последовала его примеру с таким облегчением, словно до последней секунды боялась, что что-то случится в дороге.

Даже Злата приподнялась на подушках и улыбнулась.

— Добрались, — прошептала она. — Неужели добрались?

Послышался топот копыт, приветственные возгласы, а потом полог отдернули так, что он едва не слетел с креплений, и я увидела спешившегося Миролюба. Он был взмыленным, взъерошенным, от бока коня, переступавшего с ноги на ногу за его спиной, валил пар. Миролюб взволнованным взглядом окинул нашу компанию, мимоходом улыбнулся мне, а потом посмотрел на Злату и нахмурился.

— Ну, что ты удумала? — с шутливой угрозой спросил он.

— Простыла, — вымученно улыбнулась Злата.

— Лечили чем? — строго спросил Миролюб, поворачиваясь к Добронеге.

— Травы она пила, — спокойно ответила Добронега, ничуть не испугавшись гнева княжича.

— Ты давала?

— А кому еще давать?

Миролюб бросил взгляд куда-то через плечо.

— Ну, может, хванец? — тихо сказал он.

— Хванец не давал, — так же тихо ответила Добронега.

Меня больно резануло то, что она впервые назвала Альгидраса хванцем. Так, словно провела черту, отделив его от своей семьи и смирившись с тем, что он человек из другого рода. Чужак. Миролюб, кажется, тоже это заметил, слегка нахмурился, впрочем, комментировать не стал.

— Полдня пути, и дома будем, — вместо этого улыбнулся он Злате. — Отдохнуть хочешь, или поедем? — заботливо спросил он, проведя рукой по щеке сестры.

Злата на миг прижалась к его ладони и помотала головой:

— Не хочу отдыхать. Домой хочу.

— Дом у тебя теперь Свирь, — бодро ответил Миролюб, — до него седмица пути, но мы тебя тут не оставим.

Злата рассмеялась, и Добронега последовала ее примеру. Я тоже улыбнулась, глядя на Миролюба и понимая, что теперь-то все точно будет хорошо.

— По коням! — скомандовал он, запрыгивая в седло.

Добронега закрыла свою часть полога, а я открыла полог со своей стороны и выглянула из повозки. Наш отряд увеличился вдвое. Воины приветствовали друг друга, переговаривались, хлопали по плечам. Было видно, что они рады встрече. А еще было видно, что у отряда наконец появился настоящий предводитель.