Невидимая сила. Как работает американская дипломатия - читать онлайн книгу. Автор: Уильям Бёрнс cтр.№ 97

Однако в результате агрессивной политики Путина на Украине они стали еще хуже. В течение всего 2013 г. пассивное, коррумпированное правительство Януковича в Киеве было объектом бесконечных споров между ЕС и Россией. ЕС стремился привлечь Украину соглашением об ассоциированном членстве, которое могло стать первым шагом на долгом, полном неопределенности пути к полноправному членству в ЕС. Главным направлением усилий Путина в области геополитики было создание Евразийского экономического союза, объединяющего бывшие советские государства, которые Россия хотела контролировать. Без Украины союз был бы не полным. Для Путина Украина никогда не была просто одним из зарубежных государств, поэтому ее тяготение к Западу он считал экзистенциальной проблемой. Он был полон решимости играть жестко, будучи убежден, что будущее России как великой державы зависит от ее преобладающего влияния в Украине. Янукович, которого Путин считал слабовольным политиком, видимо, колебался, разрываясь между российскими покровителями и населением, единодушно выступавшим за ассоциированное членство в ЕС, учитывая соответствующие экономические преимущества в долгосрочной перспективе. В итоге в конце ноября он уклонился от участия в запланированной церемонии подписания соглашения с ЕС и получил от Путина субсидию в размере $15 млрд за выбор в пользу Евразийского экономического союза.

Возмущенные украинцы собрались на Майдане – старинной главной площади Киева, поставили там палатки и заявили о своем недовольстве Януковичем. Последовал полноценный политический кризис. В феврале 2014 г. имели место вспышки насилия – правительственные снайперы убили нескольких протестующих, а представители крайне правого крыла оппозиции – нескольких полицейских. Благодаря посредничеству ЕС в последнюю минуту стороны договорились не накалять обстановку, но Янукович, который уже боялся за свою жизнь, бежал – сначала в Восточную Украину, а потом за границу, в Россию. Протестующие праздновали победу. Рада объявила Януковичу импичмент и выбирала временного президента. Все эти события, казалось, могли дать украинцам новую историческую возможность построить более многообещающее будущее.

В тот момент я был в Сочи, где возглавлял американскую делегацию на церемонии закрытия зимних Олимпийских игр 2014 г. Со мной был Майк Макфол, до конца срока пребывания которого в Москве оставалось несколько дней. Мы быстро согласились, что Путин вряд ли будет готов смириться с поражением Януковича и крушением своих надежд на послушную Украину. Мы пытались добиться встречи с ним в Сочи, но он был не в настроении общаться с нами. Белый дом попросил меня сделать остановку в Киеве, куда я прилетел через два дня. Там царило воодушевление, но в воздухе витали дурные предчувствия: высшие должностные лица опасались ответного хода Путина. Как-то морозным зимним вечером я спустился на Майдан и осмотрел импровизированную больницу, открытую протестующими в Михайловском Златоверхом монастыре неподалеку от Майдана. И волонтеры – врачи и медсестры, и раненые демонстранты, которые все еще находились там, явно гордились тем, что делали. Я сказал госсекретарю Керри, что, по моему мнению, в тот момент Украина сделала правильный выбор. Казалось, надежды украинцев наконец оправдаются и печальный опыт страны, чей ландшафт в течение двух последних десятилетий был загажен политическими поражениями, грызней лидеров, повальной коррупцией, российским вмешательством и завышенными ожиданиями, больше не повторится.

Вскоре после того, как я уехал из Киева, в Крыму появились «маленькие зеленые человечки». Это были первые российские военнослужащие и сотрудники спецслужб, хлынувшие в Крым. Люди в форме, но без знаков различия, вскоре оккупировали украинский Крымский полуостров. В середине марта Путин официально объявил об аннексии Крыма и активизировал деятельность российских военных и местных сепаратистов на Донбассе – промышленном регионе на юго-востоке Украины, где издавна проживало много этнических русских. Сигнал Путина был, как обычно, недвусмысленным: если России не удалось обеспечить лояльность правительства в Киеве, вступал в действие «План Б» – дестабилизация Украины и использование Кремлем присоединенного к России Крыма, а также недовольного и нестабильного Донбасса в качестве инструмента давления на Киев. Запад ответил серией антироссийских санкций, неожиданно для Путина продемонстрировав солидарность США и их ключевых европейских союзников. Это способствовало снижению его активности в Донбассе и ослаблению давления на Киев, но в ближайшей перспективе вряд ли могло заставить его отказаться от аннексии Крыма.

В начале лета 2014 г., после трудного телефонного разговора Обамы с Путиным, нас с Джейком Салливаном, который тогда был советником по национальной безопасности вице-президента Байдена, попросили негласно встретиться с двумя высокопоставленными российскими должностными лицами – сотрудником Министерства иностранных дел и представителем Кремля – и посмотреть, есть ли возможность наладить секретный канал связи и поможет ли он смягчить напряженность, особенно в связи с кризисом в Украине. В Женеве, в номере отеля с видом на озеро, в течение целого долгого дня мы бесконечно ходили по кругу. Высокопоставленный российский дипломат был нашим старым другом, но ему почти нечего было нам предложить. Чиновник из Кремля в основном рассказывал анекдоты в духе «Борщового пояса» ^[129] и запутанные, политически некорректные истории о России и ее соседях. Он повторял то, что Владимир Путин говорил Джорджу Бушу – младшему в 2008 г.:

– Американцы, – говорил он, – не понимают, что Украина не является целостным государством. Одна ее часть – это, по сути, Центральная Европа, другая – по сути, Россия, и лишь малая ее часть – собственно Украина. Не обманывайте себя.

Его вкрадчивый, покровительственный тон не внушал симпатии.

– И вы не должны обманывать себя, – ответил я. – Вы добились только того, что украинцы стали сильнее ощущать свою национальную принадлежность. Вы проглотили два миллиона жителей Крыма, но другие 42 миллиона человек теперь как никогда ощущают себя украинцами и полны решимости выйти из зоны вашего влияния.

Мы с Джейком говорили по очереди, постепенно теряя терпение, – день тянулся, а разговор ни к чему не приводил. Мы сомневались, что Минские соглашения, подготовленные немцами и французами совместно с русскими и украинцами, в ближайшее время будут выполнены. Но еще сильнее нас беспокоило то, что русские могли пойти дальше, не сокращая, а наращивая свое военное присутствие в Донбассе. В ту ночь мы отправили президенту Обаме послание, сообщив о нежелании русских серьезно работать над налаживанием секретного канала связи и своих неудачных попытках убедить их в целесообразности использования предлагаемых нами дипломатических возможностей.

«Перезагрузка» надолго застопорилась.

* * *

Кривая отношений с Россией в эпоху Обамы была до боли знакома. Унаследовав от своего предшественника взаимное недовольство в связи с войной в Грузии, Обама добился некоторых реальных успехов в развитии отношений с Россией. Мы достигли значительного прогресса в сотрудничестве по Ирану и Афганистану, а также в области сокращения стратегических наступательных вооружений. Мы помогли русским наконец преодолеть последние барьеры на пути к официальному вступлению в ВТО, но так и не преуспели в том, чтобы укрепить экономические связи. Масштабы сотрудничества с Россией, разумеется, были несравнимы ни с масштабами экономического партнерства с Китаем, ни даже с масштабами развивающихся с переменным успехом связей с Индией. Ростки кооперации, начавшие было прорастать на начальном этапе в связи с «арабской весной», зачахли из-за взаимных обвинений, особенно относительно Ливии. Несмотря на потенциал взаимопонимания в отношениях Барака Обамы с Дмитрием Медведевым, мы так и не смогли наладить продуктивные отношения с Путиным. А полагать, что мы способны тем или иным способом укрепить политическое положение Медведева, делая ставку на развитие отношений между Обамой и лидером, чей политический вес полностью зависел от Путина, было бы с нашей стороны несколько самонадеянно.