Забытый князь - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Торубаров cтр.№ 63

Когда совсем рассвело и можно было оглядеть позиции, хан остался доволен. Тимуру надо было его штурмовать. Опасность была только с левого фланга, где стояли войска Едигея. В случае его отступления Тимур получал хороший простор для флангового наступления. У хана даже появилось желание послать туда ещё пару туменов. Но возразил Али-бек:

— Нельзя перед боем переставлять войско. Это может породить путаницу.

К обеду показались первые всадники непобедимого Тамерлана. По спине хана пробежал холодок. Вскоре отряд кавалерии Тимура, в несколько тысяч человек с ходу обрушился на застывшее татарское войско. Но он был легко отбит, что породило в хане уверенность. И он приказал их преследовать. Завязался упорный бой. Похоже, враг стал шаг за шагом отступать. Горячность хана росла. Он решил усилить нажим.

Враг только этого и ждал. Все главные силы он обрушил на левый фланг. Не вступая в битву, Едигей приказал дать сигнал войскам к отступлению. Странно, но Тимур не стал их преследовать, а обрушился на левое крыло татарского войска. Раздвоенные силы не сумели сдержать вражеской атаки, дрогнули и бросились в бегство. Их не могли остановить ни призывы хана, ни призывы его мурз. Это было поражение. И только игреневый конь точно на крыльях сумел вынести своего хозяина в спасительную, бескрайнюю степь.

Бегство войска Едигея продолжалось недолго. Вскоре оно прекратилось, было выстроено в боевой походный порядок и спешным маршем двинулось на Сарай. Едигей уже радостно потирал руки, воображая себя сидящим в знаменитом золотом кресле, сделанном ещё по приказу хана Узбека. Но каково же было его удивление, когда на подходе к городу он увидел войска, готовые к бою. Посмотрев на тех и на своих, он не стал рисковать. Остановив своё войско, прискакал к Зелени и печально объявил, что они разбиты Тимуром.

Эта весть быстро полетела над широкими водами Волги, пронеслась над необъятной степью, проникла сквозь каменные стены Московского кремля. Рано поседевший московский князь хлопнул ладонью по столу, когда ему сообщили эту весть:

— Живуча ета гидра: бъют её бъют, а она всё шевелит хвостом. Дошевелится, — каким-то пророческим голосом произнёс он.

— Василий и закончит, — сказал Иван Кошкин, главный казначей московского княжества, на долю которого выпала честь вместе с Димитрием услышать эту весть.

Князь грустными глазами посмотрел на рослого здорового казначея и признался:

— Я уже не чаю его и видеть.

— Вернётси, вот увидишь, великий князь, вернётси. Сердце моё чует, — уверенно сказал казначей.

— Эх, твои бы слова, да...

В тот первый день они долго сидели за столом; каждый рассказывал свои истории. Василий рассказал о московской жизни у боярина Кошки. Причём его живой рассказ был настолько правдив и интересен, что все слушали с большим вниманием. Жалели его, когда он говорил, как тяжело ему приходилось осенью на охоте: собаки отказывались лезть в холодную воду за подстреленной уткой, тогда ему проходилось это делать. Или оставлял его одного в ночном лесу караулить убитого медведя. В такие моменты Софья бледнела, а хозяйка вскрикивала:

— Бога нету у твойго хозяина!

Алберда рассказал, как потерял родителей и жил, ютясь, где попало...

— Да, вам не позавидуешь. А сейчас куда путь держите?

— До Луцка нам надо как-то добраться. Не помогаешь? — спросил Василий.

Алберда и Софья, услышав слова Василия, удивлённо на него посмотрели, но промолчали. А хозяин, помолчав, ответил:

— Надоть подумать.

Никто не заметил, как пришла пора Зажигать свечи и ложиться спать. Хозяйка была весьма удивлена, когда Софья заявила ей, что они будут спать вместе. Она даже сказала об этом Семёну, но тот махнул рукой:

— Они уже спали, пущай и опять спят.

— Но ето жить грешно! — воскликнула она.

— А те откель известно, грешат они аль нет. Думаю, она, бегла, просто боится.

Он лёг спать. Но в голову пришла мысль о них: «Как мне помочь этим бедолагам? Пойду-ка завтра к гончару Федьке. Чё ён скажет». Федьку он знал давно. С самого детства, когда дружил ещё с его отцом, великим гончарным мастером, слава о котором бежала по Киеву. Вот и Федька в его...

Утром Семён, как надумал с вечера, пришёл к Федьке. Нашёл его в мастерской.

Фёдор увидел Семёна, отложил в сторонку недоделанную крынку, вымыл в бочонке руки, вытер их о фартук, поднялся и косолапо пошёл навстречу соседу. Они обнялись.

— Садись, сказывай, зачем таку рань пришёл?

Семён всё ему поведал.

— Хм, — хмыкнул Фёдор, — помогу. Товару наберу и возьму недорого. А ты сыщи им кобылу да повозку. Пущай едут и торгують. Я девку научу, как кричать надоть. Никто ни в жисть не узнаеть её.

Вернувшись к себе, Семён всё поведал своим неожиданным гостям. Те переглянулись, и Василий ответил:

— Поедем. Да? — и ещё раз посмотрел на своих.

Те подтвердили.

Дня через три, когда только начало светать, из ограды Семёна выехало две повозки. На обеих тщательно уложены и обтянуты дерюгой глиняные поделки. На переднем возу сидели, подняв воротники и надвинув на лоб шапки, Семён и Алберда. Хозяин решил их проводить до Бузово. Его временные жильцы пришлись ему по душе. Скромные люди, хорошо расплатились. Как таких бросишь? На втором — Софья и Василий. Он, спасая её от пронизывающего ветра, поделился с ней своей шубейкой. И она прижалась к нему. Так они ехали, пока не увидели на дороге небольшую группку всадников, человек восемь. По всей видимости, они никуда не ехали, а их кони топтались на месте.

Сердце Софьи застучало так, что казалось, вот-вот вырвется наружу. Ей вдруг представилось, что чья-то грубая мужская рука вцепится сейчас своими жёсткими грязными пальцами и потащит её, как какую последнюю девку. Семён притормозил, дожидаясь их.

— Ей, хто будете? — рявкнул один из них, натягивая поводья.

— Ето, — Семён показал на Алберда, — мой работник, а они будут ему пособлять.

— А ну, кажи девку, — приказал верховой.

— Параська, — крикнул он, глядя на Софью, — покажись.

Та всё поняла, выставила ноги в лаптях.

— Слазить аль нет? — слезливо спросила она.

Всадника, видать, убедили лапти.

— Ладноть, не слезай.

— Поехали, — протяжно издал Семён и хлестнул коня.

Такие конники попадались часто, но чёрный платок, мешковатое платье, слегка запачканное лицо делали Софью неузнаваемой. И она успокоилась. А некоторые, спросив, откель едете и услышав в ответ: «Из Киева», махали плетьми, мол, проезжайте.

Так они добрались до Бузова. Здесь Семён остановил коня и спрыгнул на укатанную снежную дорогу.