Адвокат моей любви - читать онлайн книгу. Автор: Ульяна Громова cтр.№ 27

— Расскажу, если скажешь, как она попала к тебе и почему жила так долго?

— Неплохая, по сути, девчонка была, но легкомысленная и немного глупая. Есть такие, кто считает себя центром Вселенной, тянут на себя внимание, дразнят и балуются чужими чувствами, но не способны переступить черту. Вероника любила быть центром внимания, но перегнула однажды. Варлей долго терпел её несерьёзные заигрывания со всеми подряд, и в один прекрасный день принёс чемодан с вещами на работу. Она беременная была, но Варлею уже было всё равно. Вера довела его до ручки намёками, что ребёнок, может быть, вообще не его. Хотела, чтобы муж ревновал. Я привёл её на пару дней, пока найдёт жильё, но она задержалась почти на шесть лет. Жила в маленькой комнате, платила символическую аренду и оберегала меня своим присутствием от внимания женщин. Так кому она «ещё» испортила жизнь?

— Нам.

Я всё-таки рассказала Марату о сцене в кабинете, сложила её с предсказанием Нонны и просьбами мужа родить сына. Чем дальше, тем труднее становилось рассказывать. Всё это выглядело полным абсурдом. Глаза Марата сначала расширились от удивления, потом на его лице прочно осела тень.

Марат молчал, напряжённо размышляя над моей исповедью. Он крепко сжал мою ладонь, я боялась пошевелиться. Наконец, он с паузами произнёс:

— То есть ты… сама придумала… сама обиделась… и не посчитала нужным ни спросить меня… ни просто войти в кабинет? Сошлись же две «умницы» на одном столе! Чёрт возьми! — Марат встал и заходил по комнате, заложив руки за спину. — Да я к Нонне пошёл, потому что ты настаивала. И это её предсказание вообще забыл уже на пути домой! Чушь какая-то, — присев передо мной на корточки, Марат снова взял мою руку. — Оксана, я всю жизнь тебя ругал за привычку держать всё в себе. И она тебя подвела. Нас подвела. Ты понимаешь это? Ты понимаешь, что проблемы надо решать сразу, вместе? Что это за мазохизм такой у вас — женщин?! Почему вы любите издеваться над собой? Зачем?! Вас же понять нельзя, у вас вечно «не надо» — это «надо», а «надо», наоборот — «не надо». «Не подходи» — «иди сюда», а «отвали» — «немедленно обними меня покрепче». Если над вами не издевается мужчина, вы находите способ измываться над собой сами. Женская логика! Или полное её отсутствие.

— Видишь, как ты хорошо разбираешься в женской логике.

Я криво улыбнулась. Весело не было. Я пожинала плоды своей глупости. И недоумение Марата было совершенно естественным. Разрушить семью на пустом месте, сделать несчастными мужа и детей… Мудрой я себя не считала.

— Да есть один человек, разложил по полочкам. Только что нам теперь делать, Оксана?

— Не знаю, — я не могла заставить себя снова просить прощения. Нельзя простить то, что я натворила. Я сама себя не прощу. Так зачем теперь вымаливать то, что мне не нужно сейчас? Придёт время… — Ты будешь меня ненавидеть теперь?

— Ты сошла с ума? — Марат прижал к губам мои пальцы. — Я люблю тебя… но уже по-другому. Не знаю, как объяснить это.

— Я понимаю, Марат, — я вздохнула с облегчением и улыбнулась, — чувствую то же самое. Люблю тебя.

Я потянулась к супругу и обняла его. Так мы и сидели — в неудобной позе, обнявшись и не говоря больше ни слова.

Марат первым прервал молчание:

— Чай будешь? Я успел сбегать за твоим любимым, с чабрецом и мятой.

— Буду. Можно я, пока ты завариваешь, по квартире пройдусь?

— Разумеется, Оксан. Это всегда будет твой дом. И дом наших девочек. Кстати, Яна с семьёй переезжает жить ко мне. Как раз утром отправил ей данные своей карты, оплатить контейнер. И нам с тобой надо найти квартиру для тебя, Оксана. Жить у подруги, даже такой замечательной и преданной, всё-таки перебор, при живом-то муже.

— Ты всё-таки считаешь себя моим мужем?

— И всегда буду считать. Ты — мать моих детей. И всегда будешь женой, даже будучи замужем за другим. Просто ощущение это другое.

— Я понимаю тебя.

Марат ушёл на кухню, а я вошла в бывшую детскую комнату. Здесь ничего не изменилось, только добавилась кроватка для младенца и поменялись обои. Всё тот же письменный стол и лампа, тот же шкаф и та же картинка с журнального разворота на дверце, с выгоревшим на солнце краем. Ничего не изменилось в спальне, только телевизор, как и в гостиной, сменился на современный. И мой туалетный столик… с засунутой под раму вокруг зеркала семейной фотографией. Было видно, что она никогда не вынималась, только пыль вытиралась вокруг и с неё самой, и от этого почти оторвался уголок.

Сердце защемило. Это была моя жизнь. Семейная жизнь, которую я разрушила.

* * *

Я задержалась у Марата намного дольше, чем планировала. Мы говорили обо всём: о переезде Яны, о моих книгах, которые Марат читал, узнав от дочерей, что я пишу, о том, как он стал владельцем «Сэнсэя», и что свело его с Андреем. Рассказал и трагично закончившуюся историю Вероники.

Она доставляла Марату массу неприятных моментов и навязывалась если не в жёны, то в сожительницы. Но супругу не нравилась перспектива обзавестись женой-дурой, и он повысил ей плату за аренду и часто напоминал, что пора бы и честь знать. И хотя к мальчишке привязался, но вешать себе на шею его не собирался. Поэтому стимулировал неразумную девицу работать. Шесть лет она прожила в комнате наших дочерей, пока училась в институте, куда её, опять же, загнал Марат. Прокормить и вырастить ребёнка, будучи всю жизнь секретаршей — невозможно. Не скажу, что мне была интересна сама Вероника, но она стала частью нашей жизни, не самой приятной, но неотъемлемой и поворотной. Поэтому мы говорили и о ней.

Марат не раз наругал меня, что отказалась от его помощи, и не собирался принимать отказ теперь. Его самолюбие и мужское достоинство не давало ему покоя, и я не стала отказываться от покупки квартиры для меня.

Уже было совершенно понятно, какие между нами теперь будут отношения. Мы обрели друг друга… и отпустили, чтобы стать счастливыми. Единственный момент омрачал то облегчение, что я, наконец, почувствовала — Марат уже привык быть один и не планировал больше заводить семью. Он решил реализовать себя, как дедушка трёх замечательных мальчишек. Его глаза загорались счастьем, когда он говорил о них. Нетерпение, с которым он ждал Яну с малышом, усиливалось обещанием старшей дочери привезти сыновей к Марату на пару месяцев осенью.

Отношения с Андреем стали казаться несправедливостью — я не могла стать счастливой, разрушив жизнь супруга. Это было жестоко. Марат не подозревал, какие мысли обуревали меня. А я боролась с желанием разрыдаться.

И мне не нравилось, что между Маратом и Леной разверзлась пропасть. Марат по-прежнему относился к моей подруге хорошо, и был благодарен за поддержку мне, хотя и сердился за «тайны мадридского двора» и что Ленка скрывала «во имя дружбы», где я, «неразумная мать, шатаюсь по миру, отказавшись от его законной помощи с его детьми, балда осиновая». Я признавала свою величайшую глупость, и мне было стыдно, что я настойчиво просила Лену всё скрывать. Я сама настроила подругу против Марата, и тень, мелькавшая в её взгляде при упоминании о супруге, меня печалила. Я решила, что пришла пора разобраться и с этой проблемой.