Свой с чужим лицом - читать онлайн книгу. Автор: Александр Тамоников cтр.№ 15

– Я тебе рожу ее? – процедил Глеб сквозь зубы.

Да, получилось действительно некрасиво. Отцы-командиры про разведчиков забыли, а ведь могли бы вспомнить, благодаря кому стоит этот проклятый мост!

– Подождите, товарищ лейтенант, я сейчас кое-что выясню, – вдруг заявил Карабаш, перевалился через косогор и побежал к выезду на мост.

Там по-прежнему обретался небольшой грузовик-пикап, доставивший к мосту немецких саперов. Про него в горячке все забыли. Но вряд ли он мог принести пользу, находился почти в эпицентре боя и, скорее всего, безнадежно пострадал.

Карабаш обогнул капот, схватился за простреленный борт. Тот затрещал и развалился. Боец испуганно отпрыгнул от него.

Разведчики непроизвольно захихикали. Карабаш отмахнулся. Мол, нечего тут глазеть.

Он осторожно забрался в кабину, смел шапкой битое стекло, опустился на водительское сиденье и нажал ногой на педаль стартера. Машина неожиданно завелась! Дружно засмеялись братья Ванины. Надо же, какой подарок! Из кабины высунулась удивленная физиономия. Леха и сам не ожидал, что такое возможно. Колеса остались целыми. Машина слушалась руля, но двигалась рывками. Через минуту она подъехала к разведчикам и остановилась.

Карабаш спрыгнул на землю и заявил:

– Если придумаете что-то лучше, товарищ лейтенант, то вы выиграли.

– Ты соображаешь, что дальше будет? – осведомился Глеб. – Это немецкая машина, на ней кресты, их за версту видно. Саданут наши из пушки, и хана нам придет. Думаешь, будут разбираться, кто там едет?

– Лично я разобрался бы, – рассудительно изрек Левитин. – Какого черта немецкий грузовичок делает в нашем тылу? Красное знамя можно поднять над кабиной, но где его взять?

– Эх, были у меня в детстве алые пионерские трусы, – вспомнил ни к селу ни к городу Краев.

Ситуация сложилась странная, но бойцы засмеялись.

– Давайте просто семафорить, – проговорил Асташкин. – Будем дружно шапками махать, материться. Сообразят наши.

Идея бойцам понравилась, они стали живо ее обсуждать. Укоризненно качал головой рассудительный Серега Каратаев. Детский сад, штаны на лямках! Однако другого выхода не оставалось. Раненых нужно было срочно везти в медсанбат.

Шубин приказал грузиться. Первым разведчики подняли в машину погибшего Шпагина, затем Извозчикова. Боец кряхтел, но в целом вел себя мужественно. Сержанта Пахомова загружали чуть ли не все вместе, держали как гроб на похоронах, потихоньку перемещали в кузов. Благо левый борт начисто отсутствовал.

– Дальше кладите, – прокряхтел Иванчин. – А то вывалится по дороге, потом костей не соберем.

– Сержант, ты как? – Иванчин склонился над раненым, подложил ему под голову свернутый кусок брезента. – Что-нибудь видишь, чувствуешь?

– Вижу, мужики, травка зеленеет, солнышко блестит, – прохрипел Пахомов. – Что со мной, люди? Я точно не умер? Меня словно пополам разрезали.

Товарищи смущенно отворачивались. Иванчин что-то пробормотал про совершенно нормальную ситуацию. Дескать, до медсанбата рукой подать. Там такие болячки лечат запросто, как семечки щелкают.

Немецкую машину наши не расстреляли, хотя и пытались. Мина взорвалась в непосредственной близости от дороги. Грузовик тряхнуло, Карабаш съехал с дороги, и транспортное средство застряло. Его вытаскивали всем миром. Двое бойцов в этот момент приплясывали на дороге, махали руками, рвали маскхалаты на груди, прямо как моряки тельняшки. Обстрел прекратился. Красноармейцы выходили навстречу, удивлялись.

Майор Суслов был впечатлен такой работой, пообещал всех отличившихся представить к правительственным наградам. Разведчики между собой поговаривали, что обещать – одно, а вот жениться – совсем другое. Вряд ли в этой неразберихе дело дойдет до вручения наград. Но все равно приятно.

Раненые были отправлены в медсанбат, тело Шпагина забрала похоронная команда. В строю помимо Шубина остались одиннадцать бойцов.

Полевая кухня стояла в заснеженной деревушке, под навесом колхозной конюшни. Лошадей там давно не было, но запах остался. Бойцы ворчали. Больше разместиться было негде. Но это не имело значения. Ели они за целую роту, давились надоевшей кашей.

После еды, под грохот канонады, состоялось построение. Шубин прохаживался вдоль шеренги, всматривался в серые лица.

– Молодцы, парни, – сказал он. – Вы сделали все, что могли, и даже больше. Главное, выжили, значит, еще повоюем. Начальство отвалило нам от своих щедрот аж восемь часов на отдых. Мы их заслужили. Советую время не терять, отыскать пустую избу и спать. Левитин, выставить пост, меняться каждый час. Майор Суслов знает, где мы, при нужде пришлет нарочного. Хотя думаю, что в эти часы ему будет не до нас. А я вас покину, если не возражаете, на пару часов. Сержант Левитин будет в курсе, где меня найти.

– А если возражаем, товарищ лейтенант? – с улыбкой спросил Григорий Ванин. – Как же мы без вас? А вдруг война или что похуже?

Разведчики прятали ухмылки. Очевидно, на лице их командира было что-то написано.

– Если и возражаете, то я вас все равно покину, – отрезал Глеб. – Скоро вернусь, загрустить не успеете.

– А куда вы, товарищ лейтенант? – осведомился Барковский.

Шубин остановился напротив рослого бойца. Парень пожалел о том, что спросил. Перед начальством лучше помалкивать. Он засмущался под насмешливым взглядом лейтенанта, стал переминаться с ноги на ногу, сделал глуповатое лицо.

– Вот скажи, Барковский, за что тебя вытурили из артиллерийского училища?

– За жадность, товарищ лейтенант, – тут же выдал Краев, стоявший рядом. – Все отличные отметки себе забрал, другим ни одной не оставил.

Шеренга грохнула, хотя настроение у бойцов было не праздничное. Усилился ветер с запада. Шум канонады нарастал, как будто не советские войска двинулись в наступление, а наоборот.

– Не за любопытство, нет? – строго спросил Шубин.

– За драку, товарищ лейтенант, – ответил Барковский и сокрушенно вздохнул. – Девушку с одним товарищем не поделили в увольнительной. В общем, в парке музыка играла. Этот нехороший человек к моей девушке стал моститься. Он считал, что ему все можно, если папа большой начальник в политическом управлении Московского военного округа. В общем, слово за слово, мордой по столу. Если бы я не толкнул его на патефон, то обошлось бы. Но вот так вышло. Все разбилось, люди в парке без музыки остались, да еще этот петух на меня наскакивал, своим отцом размахивал. В общем, врезал я ему в зубы. Это, конечно, лишнее, но не сдержался. Потом все вывернули так, словно я чуть не антисоветчик, нанес подлый удар в спину Советской власти. Преподаватели у нас хорошие были, дело замяли, но пришлось документы забрать, а жалко. У меня на стрельбах было восемь попаданий из десяти, лучше всех выступал.

– А девушка что? – под сдавленный гогот спросил Шубин.