Социальный интеллект. Новая наука о человеческих отношениях - читать онлайн книгу. Автор: Дэниел Гоулман cтр.№ 52

Эмпатия или проекция?

Рассказывая о своем первом сеансе с новым пациентом, психоаналитик признался, что слегка нервничал. “Я смутно понимал, что это одна из многих разновидностей тревожности, которым я подвержен”, – сказал он.

Что же заставило его переживать? Внимательно слушая пациента, он рассматривал его и понял, что больше всего его нервируют брюки этого человека – из немнущейся ткани, с четкими стрелками.

“Он выглядел как модель с главных страниц каталога Eddie Bauer ^[313], а мое место было в приложении на последней странице, сообщающем, что по запросу доступны нестандартные размеры и товары второго сорта”, – с усмешкой описывал свои ощущения доктор. Он так разнервничался, что, не переставая смотреть в глаза пациенту, наклонился в кресле и одернул собственные жутко измятые чинос ^[314].

Позже пациент упомянул, что на него оказывает сильное влияние образ матери, молчаливо нахмурившейся в знак неодобрения. И тут в голове психоаналитика прозвенел тревожный звоночек: он вспомнил, как его собственная мать настаивала, чтобы он всегда носил отутюженные широкие штаны.

Психоаналитик приводит этот эпизод как пример того, насколько важную роль в терапии играет тонкая эмпатическая настройка, когда врач пребывает на одной волне с пациентом и точно улавливает чувства, последовательно охватывающие пациента ^[315]. К сожалению, часть ощущений психоаналитика исходит из его личного эмоционального багажа: он проецирует собственный внутренний мир на внутренний мир пациента. Проекции безразлично, что думает и чувствует наш собеседник, она приписывает ему наши мысли и чувства.

Эту тенденцию еще в XVIII веке подметил философ Дэвид Юм. Он писал: “Человеческой природе свойственна одна весьма замечательная склонность, а именно склонность приписывать внешним объектам те же эмоции, которые человек наблюдает в себе, и находить всюду те идеи, которые наиболее известны ему” ^[316]. Однако в полновесной проекции мы просто накладываем нашу схему внутреннего мира на чужую, без примерок и подгонок. Люди, полностью поглощенные собой, затерянные в собственной внутренней реальности видят во всех таких же эгоцентриков – иначе они просто не умеют.

Некоторые ученые считают, что любой акт эмпатии влечет за собой определенную проекцию, поскольку настройка на другого человека пробуждает в нас чувства и мысли, которые мы с готовностью, хотя и ошибочно, приписываем ему. Важная задача психоаналитиков – отличить в себе истинную эмпатию от проекции, или контрпереноса, как они это называют. Насколько психоаналитику удастся разобраться в чувствах пациента, зависит от его умения отличать в себе отражения чувств пациента от чувств, обусловленных собственным прошлым.

Если проекция формирует отношения “Я – Оно”, то эмпатия видит в других “Ты”. Эмпатия создает петлю обратной связи, когда мы стараемся подогнать собственное восприятие к внутреннему миру другого человека. Психотерапевт, отслеживая свои реакции, должен мгновенно замечать в себе физические ощущения, у которых нет внутренних, телесных причин: эти ощущения и отражают чувства пациента. Их значение проявится по мере того, как они будут курсировать между пациентом и терапевтом в процессе выстраивания их взаимоотношений. Благодаря разделению этих чувств и обострению эмпатической связи терапевт способен предъявить пациенту его переживания в новом свете.

Наше ощущение благополучия в определенной степени зависит от того, видят ли в нас другие люди “Ты”. Наше стремление к социальным связям – первичная человеческая потребность, необходимый минимум для выживания. Сегодня нейронное эхо этой потребности повышает нашу чувствительность к разнице между “Ты” и “Оно” – и заставляет нас воспринимать социальное отвержение так же остро, как физическую боль. Если обращение как с “Оно” столь сильно подрывает наш дух, то люди, склонные вести себя так со всеми и всегда, действуют по-настоящему разрушительно.

Муж моей сестры, Леонард Вольф, – человек по натуре мягкий и заботливый. По образованию он литературовед, исследователь творчества Чосера, но при этом он еще и эксперт по книгам и фильмам ужасов. Это увлечение заставило его несколько лет назад задуматься о написании книги о реальном серийном убийце.

Прежде чем его схватили, этот убийца успел прикончить 10 человек, причем трое из них были членами его семьи. Жертв он душил собственными руками – до ужаса интимный контакт.

Леонард несколько раз навещал этого человека в тюрьме. Однажды он набрался храбрости и задал вопрос, не дававший ему покоя:

– Как вы могли так поступить с этими людьми? Вам нисколечко не было их жаль?

Убийца деловито ответил:

– О, нисколько – мне пришлось отключить в себе жалость. Ощути я хоть немного их страдания, я не справился бы.

Эмпатия – первичный механизм, сдерживающий человеческую жестокость. Только подавляя в себе естественную склонность разделять чувства других, мы способны обращаться с людьми как с “Оно”.

Фраза душителя “мне пришлось отключить в себе жалость” указывает на то, что человек способен сознательно “затыкать” каналы эмпатии, чтобы она не мешала ему хладнокровно воспринимать глазами и ушами чужие страдания. Подавление природной склонности разделять чувства других открывает дорогу жестокости.

Если определяющим свойством человека становится подавленная склонность к сопереживанию, он обычно относится к одному из трех типов, которые психологи прозвали “темная триада”: нарциссы, макиавеллисты и психопаты ^[317]. Вся эта троица в разной степени наделена непривлекательным, но подчас хорошо скрываемым ядром личности, где представлены такие черты, как враждебность, двуличие, эгоцентричность, агрессивность и эмоциональная холодность ^[318].