Социальный интеллект. Новая наука о человеческих отношениях - читать онлайн книгу. Автор: Дэниел Гоулман cтр.№ 101

Дикерсон и Кемени утверждают, что оценка нас другими людьми угрожает нашей социальной самости – тому, как мы видим себя через призму отношений с другими. Это ощущение нашей социальной значимости и положения – а значит, и наша самооценка – вытекает из совокупности получаемых нами посланий о том, как нас воспринимают окружающие. Угрозы нашему положению в глазах других весьма сильны в биологическом отношении – почти так же сильны, как и угрозы физическому выживанию. Ведь и в самом деле, подсознательно мы уравниваем эти опасности: если нас признали нежелательными, одним позором можно и не отделаться – нас могут окончательно и бесповоротно отвергнуть ^[571].

Нервирующая, враждебная реакция интервьюера гарантированно запускает ГГНС, обеспечивая одни из самых высоких уровней кортизола, каких только удавалось достигать в лабораторных симуляциях стресса. Социальный стресс-тест стимулирует выброс кортизола куда сильнее, чем стандартные лабораторные испытания вроде решения математических задач возрастающей сложности на фоне надоедливого шума и гудков, сигнализирующих о неверном ответе, – но не под отвратительные, злобные замечания людей ^[572]. Безотносительные к социальному Я испытания скоро забываются, в то время как оценочные награждают сильным и долгоиграющим чувством стыда ^[573].

Удивительно, но даже символический судья, существующий только в нашем уме, способен доставлять нам не меньше беспокойства. Виртуальная публика может воздействовать на ГГНС так же мощно, как и реальная. Кемени объясняет это так: “В тот момент, когда вы о чем-то думаете, вы создаете внутреннюю репрезентацию, которая действует на мозг” практически так же, как это делала бы сама репрезентируемая реальность.

Стресс усиливается от ощущения беспомощности. В исследованиях стрессовой секреции кортизола, проанализированных Дикерсон и Кемени, угроза воспринималась людьми как особенно страшная, если у них не было возможности повлиять на нее. Если угроза не исчезает несмотря на все наши усилия, уровень кортизола продолжает расти. В подобных ситуациях оказываются люди, например, ощутившие себя мишенями злостного предубеждения – как те две женщины, на которых ополчилось руководство. Отношения, сопровождающиеся беспрестанными упреками, неприятием или травлей, держат ГГНС в постоянном перенапряжении.

Если же источник стресса безличный – как, например, чужая надоедливая автосигнализация, которую мы не можем выключить, – то удовлетворению нашей базовой потребности в принадлежности к группе и принятии ею ничто не угрожает. Кемени обнаружила, что в подобных случаях организм способен справиться с кортизольным бунтом где-то за 40 минут. Но если стресс вызван оценочными суждениями людей, то действие повышенных концентраций кортизола продлевается на 50 % – до часа и даже больше.

Нейровизуализация позволяет выявить, какие области мозга так сильно реагируют на восприятие чужой злобы. Вспомните описанную в главе 5 симуляцию, проведенную Джонатаном Коэном, когда добровольцы прямо в МР-томографе играли в “Ультиматум”. Правила игры предусматривают дележку денег, причем один участник предлагает ее условия, а второй может их принять или отвергнуть.

Если участники № 2 понимали, что предложения участников № 1 нечестные, в их мозге активировалась передняя часть островка – а это признак переживания гнева или отвращения. Мало того, они выказывали МР-признаки обиды и были склонны отвергать не только это предложение партнера, но и следующее, каким бы оно ни было. Но если участники № 2 считали, что их партнер – компьютерная программа, то их островок оставался спокойным, невзирая на вопиющую несправедливость предложения. Социальный мозг безошибочно различает случайный и умышленный вред и реагирует сильнее всего, если распознает злонамеренность.

Эта находка может помочь клиницистам в разрешении загадки посттравматического стрессового расстройства: почему из травм сравнимой интенсивности чаще к болезни приводят те, которые жертва относит на счет злого умысла других людей, а не слепых сил природы. Ураганы, землетрясения и другие природные катастрофы оставляют после себя меньше жертв ПТСР, чем, например, изнасилования или рукоприкладство. Последствия травмы, как и всякий стресс, тем тяжелее, чем больше жертве кажется, что удар был нацелен именно на нее.

Класс-57

В 1957 году Элвис Пресли ворвался в американское национальное сознание, появившись в воскресном “Шоу Эда Салливана”, самой популярной тогда телепередаче подобного рода. Американская экономика переживала послевоенный бум, президентом был Дуайт Эйзенхауэр, у машин были гротескные хвостовые плавники, а подростки общались под неусыпным надзором взрослых на школьных танцах, прозванных “танцами в носках” ^[574].

В том же году группа ученых из Висконсинского университета начала грандиозное исследование, в которое вовлекла примерно 10 тысяч старшеклассников, то есть почти треть всех выпускников штата. Их впоследствии интервьюировали в возрасте 40 лет, а затем примерно в 55. Ближе к 65 они снова посетили Висконсинский университет, где с ними поработал Ричард Дэвидсон, после чего отправились в его же лабораторию, которая специализировалась на изучении поведения с помощью функциональной нейровизуализации (W. M. Keck Laboratory for Functional Brain Imaging and Behavior). Используя методы, куда более изощренные, чем доступные в 1957-м, Дэвидсон решил нащупать связи между социальной биографией этих людей, активностью мозга и функцией иммунной системы.

Качество личных отношений выпускников 57-го оценивали в ранних опросах. Во время последнего визита эти данные сопоставили со степенью “изношенности” их организмов. У них оценили рутинную активность физиологических систем, которая обычно меняется при переживании стресса: измерили, например, артериальное давление, а также содержание в крови холестерина и гормонов стресса, включая кортизол. Сумма баллов, рассчитанная по ряду подобных показателей, позволяет предсказать не только вероятность скорого развития сердечно-сосудистых заболеваний, но и старческое снижение умственной и физической активности. А очень высокие баллы прогнозируют раннюю смерть ^[575]. Просчитав всевозможные корреляции, ученые сумели обнаружить тесную связь между состоянием здоровья и качеством отношений человека, в частности между физиологическим профилем высокого риска и преимущественно неблагополучной эмоциональной окраской важнейших отношений ^[576].