Хрущев. Охота на силовиков - читать онлайн книгу. Автор: Анатолий Терещенко cтр.№ 47

Теперь главную опасность для Хрущева представлял Жуков. В июне 1957 года на XVIII пленуме ЦК КПСС были отстранены от высоких должностей и исключены из партии «непотопляемые сталинские наркомы» — Молотов, Маленков и Каганович. Мог ли Жуков воспользоваться сварой наверху и положить конец нестабильности в стране? Наверное, мог. Ведь популярность Маршала Победы была гораздо выше, чем Хрущева, Брежнева и других партийных руководителей страны. Кроме того, он, как министр обороны, болел за армию, которую собирались существенно сокращать. Жуков мог нанести упреждающий удар по новому хозяину Кремля. Поэтому в октябре 1957 года Никита Сергеевич добился снятия маршала с поста Министра обороны СССР позорным способом, о чем автор уже писал в своих книгах. Жуков был отправлен в отставку и посажен по сути под домашний арест на своей даче.

По инициативе Хрущева в октябре 1957 года был срочно созван пленум ЦК КПСС. Никита Сергеевич тщательно готовил базу под тематику высокого партийного собрания. Для того, чтобы опорочить Жукова, он вызывал в кабинет маршалов по одному и, угрожая «партийной дисциплиной», приказывал выступить на пленуме с жесткой критикой своего коллеги по ратному ремеслу. Согласились по принуждению восемь человек — Конев, Рокоссовский, Чуйков, Бирюзов, Захаров, Соколовский, Еременко и Тимошенко. Выступили они все по-разному, кто мягче, кто жестче.

Выше уже говорилось, что на одном из банкетов подвыпивший Хрущев уговаривал Рокоссовского, чтобы он написал пасквиль на Сталина. Маршал ответил отказом. Результат — буквально через сутки Константин Константинович был снят с должности. Это был чисто хрущевский волюнтаризм. Человек может делать, что ему заблагорассудиться, но он должен не забывать о последствиях своих поступков. Хрущев об этом часто забывал.

Жукова тогда предавали даже те, кому он спас жизнь. Так, Конева он поддержал в сентябре 1941 года, когда его 19-я армия чуть не попала в окружение вместе с командующим. Но Конев избежал плена и вывел из окружения управление армии. За провал военной операции Ивану Степановичу грозил расстрел. За Конева вступился Жуков. Сталин в тот ответственный и тревожный час был жесток. Жуков в беседе с вождем заметил:

— Товарищ Сталин, казнь генерала ничего не даст, кроме того, что войска будут еще более деморализованы.

— Это не ошибка, а преступление. За него надо отвечать, — грозно проговорил Сталин.

— Товарищ Сталин, я вас прошу назначить Конева моим заместителем на отдаленное Калининское направление.

— Вы что, хотите взять его на поруки?

— Да, товарищ Сталин, — смело, глядя в глаза Верховному Главнокомандующему, — коротко ответил генерал.

— Не ошибетесь?

— Нет…

Не ошибся — вместе потом брали Берлин.

* * *

Хрущев дожимал фронтовиков, делая из них временных противников Жукова. Новому хозяину Кремля показалось мало того, что они выступили на пленуме ЦК КПСС. Ему нужно было тиражирование их взглядов на эту тему через СМИ. Он приказал сфабриковать одно «дельце». Скоро в редакции газеты «Правда» появилась статья о Г. К. Жукове, подписанная И. С. Коневым: «Сила Советской Армии и флота — в руководстве партии, в неразрывной связи с народом». В ней он обвинял своего спасителя в бонапартизме, авантюризме и неуважении к армейским парторганам. Статья писалась в военно-историческом отделе Военно-научного управления Генштаба. Начальник отдела генерал-лейтенант С. П. Платонов в узком кругу поведал, как Конев сопротивлялся, не желая подписывать этот вздор. Но Хрущев «надавил». Он пригрозил, что если он не подпишет, то вместе с Жуковым отправится в отставку. И Иван Степанович «сдался».

На пленуме Хрущев крепко держал контроль над собравшимися. Он даже нарушал регламент, пытаясь придать решению больше убедительности:

«Может быть, спросим приглашенных на пленум товарищей, не членов ЦК — командующих округами, армиями, флотами, членов Военных Советов, всех коммунистов, которые приглашены. Кто за то, чтобы вывести товарища Жукова из состава Президиума ЦК, прошу поднять руки. Прошу опустить. Кто против? Нет. Кто воздержался? Нет. Принимается единогласно».

Со слов дочери маршала Эры Жуковой:

— Он пришел домой с посеревшим лицом и, появившись на пороге, отец произнес лишь: «Ну вот, сняли». Он стал единственным маршалом, которого после отставки не зачислили в Группу генеральных инспекторов МО СССР. Это было страшное унижение для маршала, когда в Группе «прописывались» даже генерал-полковники.

Жуков вспоминал об этом ударе унижения так:

«Я вернулся после этого домой и твердо решил не потерять себя, не сломаться, не раскиснуть, не утратить силу воли, как бы не было тяжело. Что мне помогло? Я поступил так. Принял снотворное, проспал несколько часов, поднялся, поел. Принял снотворное. Опять заснул. Снова проснулся, снова принял снотворное, снова заснул… Так продолжалось пятнадцать суток, которые я проспал с короткими перерывами… А потом, когда прошли эти пятнадцать суток, поехал на рыбалку».

В судьбе Жукова после отставки больших изменений не произошло. Извинения генералов и маршалов с того приснопамятного пленума иногда приходили. Полководец сохранил теплые чувства с боевыми товарищами, в том числе и союзником генералом Эйзенхауэром, ставшим 34-м президентом США (1953–1961). Встречаясь в Вашингтоне с Никитой Хрущевым в 1959 году, он поинтересовался судьбой маршала. Хрущев тогда недовольно буркнул:

«С вашим старым другом все в порядке. Не беспокойтесь о нем. Он ловит рыбу на Украине и, очевидно, как все генералы, пишет мемуары».

В мае 1965 года опального Георгия Жукова после продолжительного перерыва власть пригласила в Кремлевский дворец съездов на торжественное заседание, посвященное 20-летию победы. Присутствующие в зале встретили его бурными аплодисментами. Эта передача по ТВ запомнилась нам, слушателям ВШ КГБ, еще тем, что мы получили свои первые медали «XX лет Победы в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.»

А теперь вернемся к статье Конева.

25 мая 1965 года старший преподаватель кафедры истории войн и военного искусства Военной академии Генерального штаба, доктор исторических наук профессор В. А. Анфилов лично беседовал с Жуковым, и спустя годы, в 1995 году, Военно-исторический журнал в № 3 опубликовал запись этих бесед. О встрече с Жуковым он вспоминал:

«Я рассказал маршалу, что эту статью писал не Конев…»

Конев, конечно же, переживал все годы о своей трусости перед ничтожеством, особенно в военном деле, каким оказался Хрущев.

В мае 1970 года, незадолго до смерти (21 мая 1973 года), Конев все же напишет письмо-покаяние Жукову. В нем он расскажет всю подноготную обманки:

«…В тот злополучный тревожный октябрь 57-го в стенах Кремля… возникла подлая ситуация, когда я, прямо скажу, потеряв бдительность, струсил… Мне… по сути дела, предъявлен был ультиматум. Или я заодно с ними в деле зарвавшегося Георгия Победоносца, или (в противном случае) заодно сяду с ним на скамью заговорщиков против партии и народа!..