Хрущев. Охота на силовиков - читать онлайн книгу. Автор: Анатолий Терещенко cтр.№ 29

Жена министра госбезопасности Антонина Андреевна Смирнова плакала, качая полуторамесячного сына Игоря и пристально вглядываясь в посеревшее лицо мужа. Слегка прищуренные глаза и игра на скулах тугих желваков — вот то, что запомнилось молодой женщине на лице супруга. Она не знала, что в этот момент она прощалась с ним навсегда.

— Разберутся в навете… Кругом завистники и измена. На крест для распятия я не дамся, — рубил короткими фразами бывший руководитель и герой Смерша.

— Ой, Витя, время сегодня препоганое. Хозяин стареет, вот и вьются вокруг него шептуны, желающие ему не здоровья, а гибели, — стонала Антонина, еще недавно секретарь морского отдела военной контрразведки, ставшая год назад женой любимца коллектива, в первую очередь женского, и не только на Лубянке. В Главном управлении контрразведки работали машинистками, секретарями, делопроизводителями много девушек, которым нравился их высокий, подтянутый, до синевы выбритый, наглаженный, с копной густых русых волос, всегда аккуратно причесанных, начальник. Он был требователен, но никогда не обижал подчиненных зря…

Генеральный прокурор, государственный советник юстиции 1-го класса Г. Н. Сафонов объявил вошедшему В. С. Абакумову два постановления — о возбуждении уголовного дела по признакам статьи 58–1 «б» УК РСФСР (измена Родине, совершенная военнослужащим) и об избрании меры пресечения в виде содержания под стражей.

После необходимых «процедур» подследственного поместили в одиночную камеру следственного изолятора тюрьмы № 14 Управления МВД по Московской области — Матросской Тишины.

Виктор Семенович хорошо знал историю этого учреждения. Ему было известно, что в 1775 году на этом месте был основан смирительный дом для «предерзостных», который находился в ведении Общества признания. «Предерзостным» оказался и он. В 1870 году смирительный дом был переименован в «Московскую исправительную тюрьму» на 300 мужчин и 150 женщин, а в 1912 году тут были возведены тюремные здания.

В годы советской власти в 1918 году на базе тюрьмы был создан так называемый «Реформаторий» для несовершеннолетних, затем «Кожевническая исправительная колония». После казни Абакумова с 1956 года здание именовалось — «СИЗО № 1 ГУВД Москвы».

Только начальник этой тюрьмы знал, кто обозначается в ней, как «заключенный № 15». Именно такие меры предосторожности были приняты в отношении бывшего всесильного и всемогущего главы МГБ СССР.

По рассказам очевидцев-чекистов тех событий журналисту, руководителю историко-архивной службы «КомерсантЪ» Евгению Жирнову, «…содержали Абакумова в более, чем сносных условиях и будто даже обед доставляли из его любимого «Арагви». Никаких признательных показаний он не давал. И тогда в следственной части по особо важным делам МГБ (министром ГБ с 9 августа 1951 года по 14 июня 1953 года был партийный функционер С. Д. Игнатьев — Прим. авт.) был составлен альбом с фотографиями вещей, изъятых у Абакумова при обыске. Теперь такой список вряд ли кого-нибудь удивит, но тогда десятки пар обуви, ворох галстуков и все прочее было попаданием в десятку. Ходивший в латаных сапогах Сталин приказал обращаться с Абакумовым как с государственным преступником».

Как только Абакумов отправился в прокуратуру, в доме № 11 по Колпачному переулку произошел обыск при плотно зашторенных окнах.

При обыске в его кабинете следователи обратили внимание на большое количество бумажной золы — пепла, что свидетельствовало о сожжении многих документов, которые хранились, очевидно, дома. Однако сжег бывший министр не все. В ящике письменного стола изъяли документы, на которых стоял гриф «совершенно секретно». Это были компроматы на Л. П. Берию и Г. М. Маленкова. На первого — о его сексуальных шабашах, а на второго — копии заявлений по линии бракованных самолетов. Это были своеобразные скелеты в шкафу.

А что касается барахла, то, наверное, для министра ГБ с окладом 25 тысяч рублей, а до этого — руководителя ГУКР Смерш, эти тряпки были мелочью. У Г. К. Жукова и у некоторых других генералов находили трофейных вещей, в том числе мебели и антиквариата, картин, тканей и гобеленов, еще больше. Да, их снимали с должностей, но не расстреливали.

* * *

13 июля арестовали и жену Абакумова — Антонину, вместе с грудным ребенком. Как писал К. Столяров: «ребенок причинил сотрудникам прокуратуры Союза ССР массу хлопот — у матери сразу пропало молоко, и чтобы мальчик выжил, им пришлось позаботиться об искусственном питании».

В одной из бесед автора с ветераном Смерша, бывшей шифровальщицей младшим лейтенантом в отставке Марией Ивановной Диденко (подругой Тони Смирновой по работе на Лубянке — Прим. авт.), она тепло отзывалась о ней. Отмечала ее природную красоту, корректность и скромность.

«Она была самая красивая женщина в нашем главке, — заметила Диденко. — Кстати, ее отцом был Смирнов Николай Андреевич — врач, артист оригинального жанра, гипнотизер, в том числе массовых сеансов. Имел, если мне память не изменяет, псевдоним Орландо. Она даже приносила и показывала мне его небольшую афишу. Ее арестовали вместе с двухмесячным сыном Игорем».

Со слов уже упоминаемого сотрудника МГБ А. К. Малышева, Абакумову на следствии предъявили обвинение, что его следователи применяли к арестованным пытки. Вот так он поясняет этот эпизод:

«В период пребывания Сталина у власти действовал нормативный акт от 10 января 1939 года, подписанный лично Сталиным, думается в редакции Берии, гласящий:

«ЦК ВКП(б) разъясняет, что применение физического воздействия в практике НКВД было допущено с разрешения Центрального Комитета партии… ЦК ВКП(б) считает, что метод физического воздействия должен обязательно применяться и впредь в виде исключения (но исключение часто перерастало в правило — Прим. авт.) в отношении явных и не разоружившихся врагов народа, как совершенно правильный и целесообразный метод».

Органам прокуратуры известно, что в бытность у власти Сталина и Хрущева вопрос о применении пыток к конкретным арестованным решался не органами МГБ и КГБ, а ЦК ВКП(б) и ЦК КПСС. Со слов Малышева, в аппарате ЦК существовало специальное подразделение, которое принимало решения о применении пыток к подследственным и их характере.

Вслед за Абакумовым арестовали и всех семерых его заместителей. Всех принуждали дать показания на своего начальника. У одного из замов министра генерал-майора Е. П. Питовранова требовали, чтобы он признался в том, что Абакумов собирался захватить власть.

— Говори, какими силами Абакумов располагал для захвата власти, как он планировал и намечал распределить министерские портфели в новом правительстве? — требовал следователь Рюмин.

— Мне эта информация не известна. Она надумана, — смело отвечал генерал.

— Ничего, скоро заговоришь, — угрожал следователь, намекая на применение пыток…

О смелом и решительном генерал-лейтенанте Евгении Петровиче Питовранове автор написал книгу «Фаворит и узник».

Но вот что интересно: ни Генеральная прокуратура, ни Верховный совет СССР не опротестовывали вышеуказанный документ, обязывающий применять пытки, и наличие такого штатного подразделения в аппарате ЦК.